Страдание святого мученика Емилиана
Память 18 июля
В царствование нечестивого Юлиана богоотступника1 было поднято жестокое гонение на христиан, которое подобно вихрю или буре смутило всю вселенную. По всему царству римскому, по всем областям и городам было разослано приказание, чтоб христиане, к какому бы племени и народу ни принадлежали, обоего пола и всякого возраста, без милосердия отдавались на разные муки и жестокую смерть. Таким неправедным приказанием богоненавистный царь этот нарушил правые законы и обагрил весь восток и запад проливаемой нещадно христианской кровью, пылая гневом и враждой против Христа и Его рабов. Между другими жестокими игемонами, которых он рассылал в разные области и города мучить христиан, он назначил в город Доростол, в области Мизии, немилостивого мучителя, по имени Капитолина, губителя людей и служителя идолов; прибыв в названный город, он прежде всего явился в идольское капище, принес жертву бесам и поклонился бездушным идолам. Потом на другой день он вышел на судилище, бывшее на площади, сел на высоком троне, гордо и грозно на страх христианам и, объявив царское повеление, стал старательно расспрашивать, нет ли в городе противников богам, не называет ли там кто себя христианином? Граждане с клятвою утверждали, что у них в городе нет ни одного такого, но что все поклоняются богам и приносят им ежедневно жертвы. Услышав это, игемон Капитолин весьма обрадовался и пригласил всех именитых граждан к себе на обед, сказав:
– Так как я вижу, что вы усердно почитаете отеческих богов, то нам надо сегодня вместе поесть, попить и повеселиться.
Был в том городе один тайный христианин, по имени Емилиан, раб одного уважаемого начальствующего лица, язычника. Он во время пира игемона с начальниками, улучив удобное время, вошел один (никто его не видел) в идольское капище, захватив с собой железный молоток, и начал бить идолов; он разбил их на куски, опрокинул их алтари, разметал жертвы, сломал и раздробил огромные светильники, которые стояли пред идолами и, разорив всё, как храбрый воин, ушел, радуясь и торжествуя в душе. После него в капище вошел кто-то из язычников; увидев, что всё разорено, он пришел в ужас и поспешил сказать о том игемону и обедавшим вместе с ним гражданам. Тотчас все встревожились, игемон пришел в ярость и приказал разузнать, кто сделал это; посланные поспешили и вскоре увидели какого-то поселянина, шедшего мимо капища с поля; они схватили его и потащили к игемону, причем били его как злодея; и много народа с жрецами шло за ними, причем все говорили о поругании своих богов и приходили в ярость. Блаженный же Емилиан, видя это, помыслил в себе:
– Если я скрою свое дело, то какая мне будет от этого польза? Я только больше отягощу свою совесть, или из-за меня убьют неповинного человека, и я буду убийцей перед Богом.
Подумав так, он обратился к тем, кто вел и бил поселянина, и старался остановить их, громко крича:
– Пустите этого неповинного человека, возьмите меня: это я сокрушил и попрал ваших бездушных богов!
Те, оставив поселянина, схватили с яростью святого Емилиана и повели его к игемону с побоями и оскорблениями. Игемон, сев на обычном месте суда перед всем народом и увидев приведенного к нему Емилиана, спросил граждан:
– Кто это?
Граждане отвечали:
– Это злодей, сокрушивший богов и поправший жертвы.
Игемон, преисполнившись гнева, обратился к гражданам с укором:
– А вы раньше сказали, что в вашем городе нет ни одного противника богов; вот нашелся такой, благодаря вашему нерадению; за эту вину вы внесете в царскую казну литру золота2.
Сказав это гражданам, он обратился к Емилиану и гневно начал спрашивать его:
– Скажи нам, нечестивец, как зовут тебя!
Доблестный воин Христов отвечал:
– Я христианин.
Игемон, еще больше разгневавшись, сказал:
– Имя твое скажи нам, мерзкий человек!
Мученик отвечал:
– Родители мои называли меня Емилианом, Христос же, истинный Бог, сподобил меня быть и называться христианином.
Игемон спросил:
– Скажи, нечестивый человек, кто тебя научил нанести такое оскорбление бессмертным богам?
Раб же Христов отвечал:
– Бог и душа моя повелели мне сокрушить бездушные истуканы, называющиеся у вас богами, чтоб все видели, что они – бездушные, глухие и немые, что у них нет разума, но что они камень и дерево, которое не чувствует; знай же, что истинному – Богу, сотворившему всё, я не нанес оскорбления, но оскорбил ваших ложных богов, которые ничего не сотворили, но сами сделаны вами, и я бросил их на землю, чтоб они погибли навсегда!
Игемон сказал на это:
– Один ты разбил богов или еще кто был с тобою?
Отвечал святой:
– Один я с помощью Христа моего стер в прах ваших идолов и попрал ногами жертвы и светильники их; и ни один не мог отмстить мне за обиду, даже не мог уклониться от моих рук, так как они бессильны, бесчувственны. Будьте же такими и вы, делающие их, и все, надеющиеся на них.
Игемон в ярости приказал раздеть раба Христова, чтоб бить его. Когда сняли одежды с мученика, игемон сказал ему:
– Скажи нам, окаянный, кто тебя научил разбить богов?
Отвечал святой:
– Я уже тебе сказал раньше, и еще скажу, что никто другой, как только Бог и душа моя повелели мне сделать это.
Тогда игемон приказал слугам:
– Обнажите его и бейте сильнее, чтоб он знал, что дерзость его не поможет ему, и не избавит его никто от моих рук!
И начали с жестокостью бить его.
Когда настолько уже побили мученика, что земля обагрилась кровью его, игемон спросил святого:
– Скажи, окаянный, кто тебя научил сделать это злодейство?
Мученик же среди побоев отвечал:
– Я сказал тебе, что мне повелел сделать это Бог и душа моя, и ты всё не веришь мне; да я и не зло сделал а добро, потому что я посрамил беса и прославил Бога.
Игемон сказал слугам:
– Переверните его и бейте по животу и груди: горд он, ослушник царских законов!
И долго нещадно били мученика; потом игемон велел перестать бить святого и спросил его:
– Ты раб или свободный?
– Я раб градоначальника, – отвечал святой.
Тогда игемон прогневался на градоначальника, хозяина Емилиана, за то, что держит у себя такого раба, противника богов и непокорного царскому повелению, приговорил его к уплате в царскую казну штрафа в литру серебра, а мученика осудил на сожжение. Тотчас же слуги и множество народа схватили святого и повели вон из города; затем на берегу реки Дуная, разведя огромный костер, бросили в него мученика. Пламя огненное окружало святого, но не касалось его; потом разлилось вокруг на далекое расстояние и пожгло всех неверных, до кого только достигало, иных сильно опалило, а прочие едва убежали. Бывшие же среди народа тайные христиане не получили никакого вреда от огня, хотя пламя и доходило до них. Святой стоял в огне, лицом на восток, ограждая себя крестным знамением и благословляя Бога. Помолившись же, сколько захотел, он сказал:
– Господи Иисусе Христе, приими дух мой3!
С этими словами он возлег и почил о господе, когда огонь уже угасал. Тело его нисколько не было повреждено огнем, даже волосы не опалились. И те из граждан, которые были тайными христианами, пошли к жене игемона, исповедовавшей также втайне христианскую веру, рассказали ей всё о святом и убедили ее выпросить у мужа для погребения тело мученика, чудесно не тронутого огнем. Она упросила мужа, и тот позволил беспрепятственно взять тело святого; и взяли его верные, обвили пеленой с ароматами и похоронили с честью на месте, называемом Гиoзидина, отстоявшее за три поприща от города4. Пострадал за Христа святой мученик Емилиан восемнадцатого июля, в пятницу, от Капитолина игемона, в царствование над римлянами и греками Юлиана Отступника, а над нами – Владыки нашего Иисуса Христа, с ним же Отцу и Святому Духу воссылается честь и слава, ныне и в бесконечные веки. Аминь.
Кондак, глас 3:
Божественною ревностию распалаемь, огня сослужащаго не устрашился еси, возшед небоязненно волею, возгнещаемым огнем всесожжегся, и Владыце яко жертва принеслся еси мучениче, славне Емилиане. Христа Бога моли, даровати нам велию милость.
1 Юлиан Отступник царствовал с 361 г. по 363 г.
2 Литра – мера веса, равная 72 золотникам; в серебре стоила около 40 р., в золоте до 500 р.
3 Кончина святого мученика Емилиана последовала в 363 г.
4 Впоследствии в Константинополе была выстроена церковь в честь святого мученика Емилиана, в которую и были перенесены честные мощи мученика. Местность в Константинополе, где был выстроен этот храм, называлась Равдой (от греч. слова жезл, – т.е. Моисеев, принесенный при имп. Константине Великом в Константинополь и положенный в церкви Богоматери, близ коей был храм Емилиана).