2
Наставления святого Марка, извлеченные из других его слов
Вера состоит не в том только, чтобы креститься во Христа, но чтобы и заповеди Его исполнять. Святое крещение совершенно и подает нам совершенство, но не делает совершенным неисполняющего заповедей.
Если и по крещении бываем мы подвержены греху, то это не потому, что не совершенно было крещение, но потому что мы нерадим о заповеди и пребываем в самоугодии по собственному нашему произволению. Волю нашу и по крещении ни Бог, ни сатана не приневоливает. В крещении таинственно освободились мы от рабства греху по написанному: яко закон духа жизни освободил мя есть от закона греховного и смерти (Рим. 8, 2), по причине же нерадения о делании заповедей Очистившего нас мы подпали действию греха, поскольку не исполняли заповедей, то снова сделались пленниками врага.
Человек по своей воле где любит, там и пребывает, хотя и крестился, потому что самовластие не приневоливается. Когда Писание говорит, что нуждницы восхищают царствие небесное (Матф. 11, 12), то говорит сие о своей воле дабы каждый из нас понуждал себя после крещения не уклоняться к злу, но пребывать в благом. Получившим силу к исполнению заповедей, как верным, Господь заповедует подвизаться в них, дабы не возвращаться назад.
Подвиги не суть что-либо особое от заповедей. Они суть заповеди. Покажи мне подвиги, кроме заповедей. Если укажешь на молитву – это есть заповедь, если скажешь о низложении помыслов – и это заповедь (трезвитеся и бодрствуйте), если о посте и бдении, и сие тоже есть заповедь, если укажешь на самоумерщвление, и это заповедь (да отвержется себе), и какое бы ни сказал ты дело подвижнической добродетели – все они суть заповеди. (Цель подвижничества – точнейшее исполнение заповедей).
Святое крещение дает совершенное разрешение (от рабства греху, как и покаяние), связать же себя снова пристрастием или пребыть разрешенным чрез делание заповедей, есть дело самовластного произволения. Если помысел укосневает в какой-либо сласти греховной, то это от самовластного пристрастия, а не по какой-либо неволе. Мы, по Писанию, имеем власть помышления низлагать (2 Кор. 10, 4). Лукавый помысел, для низлагающих его в себе, есть знак любви к Богу, а не греха, ибо не приражение помысла есть грех, но дружеская с ним беседа ума. Если не любим его, то зачем медлим в нем? Невозможно, дабы что-либо, от сердца нами ненавидимое, продолжительно собеседовало нашему сердцу без нашего злого участия в этом.
Когда по святом крещении, будучи в состоянии исполнять заповеди, не исполняем их, тогда и не желая того, бываем содержимы грехом (опять падаем в рабство греху), пока покаянием не умолим Бога, направляясь ко всем заповедям Его, и Он истребит грех нашего самовластия.
Ты облекся во Христа крещением (Гал. 3, 27) и имеешь силу и оружие низлагать помышления (2 Кор. 10, 4). Если же, имея на них силу, не низлагаешь их от первого приражения, то очевидно, что сластолюбствуешь по неверию, соглашаешься и сдружаешься с ними. В таком действии сам ты виноват.
Иногда без согласия нашего какой-нибудь помысел скверный и ненавидимый нами, как разбойник, неожиданно напав на нас, насильно содержит у себя ум наш. Однако же знай наверное, что и сей помысел произошел от нас самих, ибо или по крещении мы предавали себя такому худому помыслу, хотя не исполняли его делом, или по собственной воле держим в себе некоторые семена зла, почему и утверждается в нас лукавый, и он, лукавыми семенами удержав нас, не отойдет, пока не отбросим их, скверный же помысел, пребывающий в нас чрез делание зла, тогда изгонится, когда принесем Богу труды, достойные покаяния. Итак, в невольном, беспокоющем помысле виновен ты сам, потому что, имея власть отогнать его и очистить от него ум в начале первого приражения, ты не сделал этого, но беседовал с ним самоохотно, хотя не исполнил делом. (Он приходит на согретое место, к старому знакомому, приятелю).
Когда увидишь в сердце своем бывающую тебе помощь, знай достоверно, что, не из вне явившись, пришла благодать сия, но данная тебе таинственно при крещении воздействовала ныне в такой мере, в какой ты, возненавидев помысел, отвратился от него.
Христос Господь, избавив нас от всякого насилия (благодатью в крещении), не возбранил приражение помыслов к сердцу нашему, дабы одни, будучи ненавидимы от сердца, тотчас были истреблены, другие же, сколько мы их любим, столько и пребывали, чтобы обнаруживались и благодать Христова, и воля человеческая, что она любит, труды ли ради благодати, или помыслы ради самоугодия.
Как некое злое родство, похоти наши и приражения помыслов действуют совокупно одни с другими. Каждый помысел, укоснев в своем любителе, передает его своему блнжнему, так что человек, привычкою сильно влекомый к первому, вторым уже и против воли бывает увлекаем. Ибо кто может избегнуть гордости, будучи исполнен тщеславия? Или кто, насытившись сна и предавшись наслаждению, не будет побежден помыслом блуда? Или кто, предав себя лихоимству, не будет связан немилосердием? А наслаждающиеся всем этим, как избегнут раздражительности и гнева?
И по принятии благодати в нашем произволении состоит, ходить по плоти или по духу. Но невозможно ходить по духу возлюбившим похвалу человеческую и послабление телу и невозможно жить по плоти внутренне предизбирающим будущее более настоящего. Потому надлежит нам возненавидеть похвалу человеческую и упокоение тела, чрез которые и без нашего хотения прозябают в нас лукавые помыслы, и искренно сказать Господу: совершенною ненавистию возненавидех я: во враги быша ми (Псал. 138, 22).
Крестившимся в Соборной Церкви крещением дается таинственно благодать и живет в них сокровенно, потом же по мере делания заповедей и мысленной надежды, открывается в верующем, по слову Господню: веруяй в Мя, реки от чрева его истекут воды живы. Сие же рече о Дусе, Егоже хотяху приимати верующии во имя Его (Иоан. 7, 38. 39).
По своему маловерию каждый подпадает действию греха, будучи от своея похоти влеком и прелъщаем, таже похоть заченши раждает грех, грех же содеян раждает смерть (Иак. 1, 14. 15). От своей похоти рождается грех мысленный, а от этого происходит совершение сообразного тому действия. Лишь только кто отступит (от обязательства крещения), тотчас бывает содержим грехом.
Твердо верующим Дух Святой дается тотчас в крещении, но мы сами оскорбляем и угашаем Его в себе. Почему заповедует Апостол: Духа не угашайте (1 Сол. 5, 19), не оскорбляйте Духа Святого, Имже знаменастеся в день избавления (Еф. 4, 30). Сие не значит, чтоб всякий крещенный и получивший благодать по тому самому был неизменен и не требовал более покаяния, но что от крещения, по дару Христову, нам дарована совершенная благодать Божья к исполнению всех заповедей, но потом каждый, получив оную таинственно и не совершая заповедей, по мере опущения их, находится под действием греха за то, что по нерадению, получив силу действовать, не совершает дел. Желаем ли быть совершенными, скоро или медленно, мы должны совершенно веровать Христу и исполнять все Его заповеди, получив от Него силу на такое дело. Сколько мы, веруя, исполняем заповеди Божьи, столько и Дух Святой производит в нас Свои плоды. Плоды же Духа, по святому Павлу, суть: любы, радость, мир, долготерпение, благость, милосердие, вера, кротость, воздержание (Гал. 5, 22).
Итак, если кто из верных, живя по заповедям, соразмерно тому обрел некое духовное действие, да верует, что он уже прежде получил силу на то, ибо получил в крещении благодать Духа – причину всего благого, не только тайных и духовных, но и явных добродетелей. И никто из добродетельных да не полагает одною своею силою сделать что-либо благое, ибо благой человек, не от себя, но от благого сокровища сердца приносит благое (Матф. 12, 35), говорит слово, разумея под сокровищем Духа Святого в сердцах верных сокровенного.
Познавший достоверно, что он, по слову Апостола, имеет в себе сокровенного от крещения Христа, оставив все вещи мiра сего, пребывает в своем сердце, соблюдая его всяцем хранением (Притч. 4, 23). Ибо Той есть действуяй в нас еже хотети и еже деяти о благоволении (Фил. 2, 13). Словом – о благоволении – показывает Апостол, что благоволить о добродетелях зависит от нашего самовластия, а сделать их или искоренить грехи без Бога невозможно. Сказанное: без Мене не можете творити ничесоже (Иоан. 15, 5), имеет тот же смысл. Но во всем есть и наше участие.
Царственный ум каждого сперва из тайного сердечного храма приемлет добрые и благие советы от внутри живущего Христа и производит их в дело добродетельным житием, которое приносит снова даровавшему ему советы посредством благой мысли Христу.
Блага, которые получат праведные по воскресении, находятся горе, обручения же их и начатки отныне действуют духовно в сердцах верующих, дабы, будучи удостоверены о будущем, мы презрели все настоящее, и возлюбили Бога до смерти. Посему Апостол не сказал: имеете приступить, но приступисте к Сионстей горе, и ко граду Бога Живого, Иерусалиму Небесному (Евр. 12, 22): ибо способными к тому мы все сделались от крещения, получить же то сподобляются одни твердо верующие, которые всякий день умирают ради любви Христовой, то есть, стоящие превыше всякой мысли о здешней жизни и не помышляющие ничего другого, кроме того, как бы достигнуть в совершенную любовь Христову. Сего ища паче всего, Святой Павел говорил: гоню же, аще и по стигну, о немже и постижет 6ыхъ, то есть, да возлюблю так, как и возлюблен был от Христа (Фил. 3, 12). И когда достиг сей любви, более уже не хотел помышлять ни о чем, ни о скорбном для тела, ни о дивном в творении, но все оставил явно, и говорит: кто ны разлучит от любви Христовы (Рим. 8, 35 – 39)? Ни о чем уже не хотел помышлять, но только пребывать там (в сердце, в любви Христовой).
Апостол сказал, что мы имеем в себе начаток Духа (Рим. 8, 23), показывая меру нашего вместилища, ибо мы не можем вместить всего действия Духа иначе, как совершенной заповедью. Как солнце, будучи совершенно, изливает от себя всем совершенную, простую и равную благодать, но каждый насколько имеет очищенное око, настолько и принимает солнечный свет – так и Дух Святой верующих Ему сделал от крещения способными к принятию всех Своих действий и даров: однако дары Его действуют не во всех в одной мере, но каждому даются по мере делания заповедей, поскольку он засвидетельствует благими делами и покажет меру веры во Христа.
Приражение сатанинское есть в одном только помысле представляющееся явление лукавой вещи (дела), которое и самому тому, чтобы приблизиться к уму нашему, находит (удобство) лишь по нашему маловерию. Ибо когда по получении нами заповеди ни о чем не иметь попечения, но всяцем хранением блюсти свое сердце (Притч. 4, 23) и искать внутрь нас сущего царствия небесного, отступит ум от сердца и от вышесказанного взыскания, тотчас дает место дьявольскому приражению и бывает доступен лукавому совету. Но даже и тогда дьявол не имеет власти приводить в движение наши помыслы, иначе бы он не пощадил нас, наводя понудительно всякую злую мысль и не попуская помышлять ничего благого, но он имеет только власть внушать превратное в помысле только первой мысли, чтобы искушать наше внутреннее расположение, куда оно клонится, к его ли совету или к заповеди Божьей, поскольку они друг другу противятся.
Когда приражение помысла ненавидимого пребывает внутри и закосневает, то это зависит не от нового нашего расположения, но от прежнего восприятия. Такое приражение стоит на месте неподвижно одномысленным, негодование сердечное возбраняет ему перейти во многомыслие и страсть. Одномысленный (голый) помысел, ненавидимый внимающим себе, не имеет силы увлекать ум в многомыслие. Это бывает только при сердечном с ним сострастии. А потому если мы совершенно отступим от всякого сострастия, то явление (в уме) прежде принятых образов всегда будет одномысленно, и вредить нам более не может, или осуждать совесть нашу.
Когда ум познает безуспешность своего противления прежде принятым образам (впечатлениям) и исповедует Богу прежнюю свою вину, тотчас упраздняется и самое сие искушение, и ум снова имеет власть внимать сердцу и всяцем хранением блюсти оное молитвою, покушаясь войти во внутреннейшие и безопасные клети сердца, где уже нет ветров лукавых помыслов, бурно реющих и низвергающих душу и тело в стремнины сладострастия и в поток нечистоты, нет широкого и пространного пути, устланного словами и образами мiрского мудрования, который обольщает последующих ему, хотя бы они и были весьма мудры, ибо чистые внутреннейшие клети души и дом Христов приемлют внутрь себя ум наш, обнаженный и не приносящий ничего от века сего, будет ли то оправдываемо разумом или нет, разве только три сия, поименованные Апостолом, веру, надежду и любовь (1 Кор. 13). Итак, кто любит истину и желает трудиться сердечно, тот, по сказанному выше, может не увлекаться и прежде принятыми впечатлениями, но внимать своему сердцу, преуспевать (в достижении) к внутреннейшему и приближаться к Богу, только да не небрежет о трудах молитвы и жительстве (по Богу), ибо не может не трудиться сердцем тот, кто внимательно воздерживает себя всякий день не только внешне, но и внутренне от мысленных парений и плотских сластей.
Не испытывать приражений зла есть принадлежность одного Естества Непреложного, а не человеческого. И Адам доступен был сатанинскому приражению, но имел власть послушать его или не послушать. Приражение помысла не есть ни грех, ни правда, но обличение самовластной нашей воли. Потому-то и попущено ему приражаться к нам, дабы преклоняющихся к заповеди удостоить за верность венцев (победных), а преклоняющихся к самоугодию, за неверность показать достойными осуждения. Но и сие надлежит знать нам, что не тотчас после каждого нашего изменения дается по оному суд, оказались ли мы искусными, или достойными отвержения, но когда во все наше пребывание в сей жизни будем испытаны приражениями, побеждая и будучи побеждаемы, падая и востая, блуждая и будучи наставляемы на добрый путь, тогда только в день исхода, по сочтении всего, соразмерно сему будем судимы или похваляемы. Итак, не приражение есть грех. Вовсе нет! Ибо хотя оно и невольно (без нашего согласия) нам показывает вещи в одном (лишь) помысле, но мы получили от Господа власть духовного делания, и в нашем самовластии состоит, при первой мысли, испытав вредное и полезное, отвергать или принимать помыслы, которые умножаются не по нужде, но от душевного расположения.
Поскольку душа наша, помрачившись сластолюбием и тщеславием, ниспала во глубину неразумия, то не слушает ни заповедей Писания, ни естественного разума, ни рассмотрения опытных, а следует лишь одним своим умышлениям. Почему, удерживая в себе эти причины зла, она не может быть свободна и от свойственных им действий. Каждый поскольку верует Господу о будущих благах, презрев человеческую славу и удовольствия, постольку и помыслы удерживает, и на столько бывает спокойнее того, кто любит удовольствия, потому мы и различаемся друг от друга и по помыслам и по жизни.
Достоверно знай, что Господь зрит на сердца всех людей: и за тех, которые ненавидят первое появление лукавых помыслов, тотчас заступается, как обещал, и не допускает, чтобы множество многомыслия (их), восставши, осквернило ум и совесть их, а тех, которые не низлагают первые прозябения помыслов верою и надеждою на Бога, но услаждаются ими, оставляет как неверных без помощи, быть биемыми последующими помыслами, которых не удаляет, ибо видит, что мы любим первое их приражение, а не ненавидим их при первом появлении.
Никакая власть не принуждает нас насильственно ни к добру, ни к злу, но кому мы, по нашей свободной воле работаем – Богу или дьяволу – тот потом поощряет нас ко всему, что составляет его область.
Начала действий суть два приражения помыслов, не примечаемые умом: похвала человеческая и угождение телу, которые, когда невольно приражаются к нам, прежде согласия с ними воли нашей, не составляют ни порока, ни добродетели, но служат лишь обличением склонности нашей воли, куда мы преклоняемся. Господь желает, чтобы мы терпели поношения и удручали себя, дьявол же хочет противного, и потому, когда мы радуемся о вышесказанных приражениях, то очевидно, что мы, преслушав Господа, склоняемся к сластолюбивому духу, когда же скорбим о помянутых приражениях, то очевидно, что мы преклоняемся к Богу, возлюбив тесный путь. Посему-то этим приражениям и попущено приражаться к людям, чтобы те, которые любят заповедь Божью и услаждаются ею, преклонили свою волю пред Христом, и Он, найдя в них вход, направил ум их к истине. Также разумей и о противном: те, которые напротив любят человеческую славу и угождение телу, дают вход дьяволу, и он, найдя себе свой вход, предлагает нам свои злые внушения, и по мере того, как мы услаждаемся мыслями о них, не перестает делать к ним прибавления, пока не возненавидим от сердца двух вышесказанных приражений. Но мы так их любим, что не только ради них предаем добродетель, но и самые эти приражения при случае переменяем одно на другое: иногда удручаем тело ради тщеславия, иногда переносим бесчестия ради сластолюбия. Когда же беззаботно согласимся с ними, то начинаем искать и вещества их возращающего. Вещество же тщеславия и телесного наслаждения есть сребролюбие, которое по Божественному Писанию, есть и корень всем злым (Тим. 6, 10).
Господь не сказал Адаму: в оньже день снесте, Я умерщвлю вас, но, предостерегая их, предвозвещает им закон правды, сказав: в онъже аще день снесте, смертию умрете (Быт. 2, 17). И вообще Господь положил, чтобы за каждым делом, добрым или злым, приличное ему воздаяние следовало естественно, а не по особенному назначению, как думают некоторые, незнающие духовного закона.
Мы должны помнить, что если возненавидим кого-либо из единоверных, как злого, то и Бог возненавидит нас, как злых, и если кого-либо отвергаем от покаяния, как грешника, то и мы будем отвержены (Богом), как грешники, и если мы не прощаем ближнему согрешений, то равным образом и сами не получим прощения в согрешениях наших. Объявляя сей закон, Законодатель наш Христос сказал нам: не судите, и не судят вам, не осуждайте, да не осуждени будете, отпущайте и отпустится вам (Лук. 6, 37). Зная сей закон, Святой Апостол Павел явно говорил: имже судом судиши друга, себе осуждаеши (Рим. 2, 1). И Пророк, не зная сего, так взывал к Богу: яко Ты воздаси комуждо по делом его (Псал. 61, 13) и другой Пророк от Лица Божья говорит: Мне отмщение, Аз воздам, глаголет Господь (Втор. 32, 35).
Говорится у Пророка Даниила: грехи твоя милостынями искупи, и неправды твоя щедротами (убогих) (Дан. 4, 24). Но может быть, ты скажешь: я не имею денег, как ущедрю убогого? Не имеешь денег, но имеешь хотения, отрекись от них и посредством их совершай благое. Не можешь благотворить рукою телесною? Благотвори правым произволением: аще согрешит к тебе брат твоой, остави ему (Лук. 17, 3), по слову Господню, и это составит для тебя великую милостыню. Если мы ищем оставления грехов от Бога, то должны поступать так при всяком согрешении, относительно каждого, дабы сбылось сказанное (во Евангелии): отпущайте и отпустится вам (Лук. 6, 37). Великое дело, если кто, имея деньги, подает (милостыню) убогим, миловать же ближних в согрешениях их (противу нас) на столько больше, для получения прощения грехов, во сколько душа, по естеству своему, честнее тела. Если же мы, прося от Бога прощения (грехов), и многократно получив просимое, так что ради сего не претерпели здесь никакого зла, а ближних наших не хотим сделать участниками сего дара, то чрез сие самое мы уподобляемся оному лукавому рабу, который, получив от своего Владыки прощение долга – тмы талант, ближнему своему, который был ему должен только сто пенязей, не простил, с коим и Господь, как бы судясь по закону, сказал: рабе лукавый, весь долг он отпустих тебе, понеже умолил Мя еси, не подобаше ли и тебе помиловати клеврета твоего, и простить ему долг, якош и Аз тя помиловах? И прогневався, сказано, предаде его мучителем, дондеже воздаст весь долг свой. И выводит из сего заключение, говоря: тако и Отец Мой Небесный сотворит вам, аще не отпустите кийждо брату своему от сердец ваших прегрешения их (Матф. 18, 32 – 35).
Господь сказал: горе вам богатым (Лук. 6, 24). Но сказав так, Он не всех обвиняет обогатившихся, ибо есть в числе их, и действительно умеющие располагать богатством, по воле давшего оное – Бога, и по Писанию, сторицею в жизни сей приемлющие, каковы: блаженный Авраам и праведные Иов, которые, будучи милостивы, обогатились еще более и здесь и в будущем веке, но порицает (как мы выше сказали) тех, кои, имея лихоимственный нрав, присвояют себе дарования Божии, или в отношении имений (вещественных), или в различных Его щедротах, и не хотят быть милосердыми к ближнему. Ибо не данное от Господа имение причиняет вред обладающему оным, но от неправды прибывающее лихоимство и матерь его, – немилосердие, которых, совершенно избегая, твердо верующие всецело отреклись настоящих благ, не потому, чтобы безрассудно возненавидели Божье творение, но по вере во Христа, заповедавшего им поступать так, получая от Него удовлетворение своих дневных нужд. Иной может богатеть и без имений, содержа в лихоимстве слово или ведение, или какое либо другое средство к оказанию милосердия, обще всем дарованное, ибо получает оное для того, чтобы преподать неимущему.
Согрешившим не следует отчаиваться. Да не будет сего. Ибо мы осуждаемся не за множество зол, но за то, что не хотим покаяться и познать чудеса Христовы, как свидетельствует сама Истина: мните ли, говорит (Господь), яко Галилеане сии, ихже кровь смеси Пилат с жертвами их, грешнейши бяху паче всех человек, иже на земли? Ни, глаголю вам: но аще не покаетеся, такожде погибнше. И они осмнадесяте, на нихже паде столп Силоамский, и поби их, мните ли, яко грешнейши бяху паче всех человек, живущих во Иерусалиме? Ни, глаголю вам: но аще не покаетеся, такожде погибнете (Лук. 13, 2 – 5). Видишь ли, что мы осуждаемся за то, что не имеем покаяния?
Покаяние же, как полагаю, не ограничивается ни временем, ни какими-либо делами, но совершается посредством заповедей Христовых, соразмерно с оными. Заповеди же одни суть более общие, которые заключают в себе многие из частных, и многие части порока отсекают за один раз, как например, в Писании сказано: всякому просящему у тебя дай: и от взимающого твоя не истязуй (Лук. 6, 30), и: хотящего заяти от тебе, не отврати (Матф. 5, 42), это суть заповеди частные. Общая же, заключающая их в себе: продаждь имение твое, и даждь нищим, и: взем крест твой, гряди вслед Мене (Матф. 19, 21), разумея под крестом терпение постигающих нас скорбей. Ибо все раздавший нищим и взявший крест свой, исполнил разом все вышеозначенные заповеди. Равным образом: хощу, говорит (Апостол), да молитвы творят мужие на всяком месте, воздеюще преподобныя руки (1 Тим. 2, 8), а общее сего (Господь): вниди в клеть твою, и помолися Отцу твоему, Иже втайне (Матф. 6, 6), и еще: непрестанно молитеся (Сол. 5, 17): вшедший в клеть свою и непрестанно молящийся, в этом самом заключил вполне молитву, приносимую на всяком месте. Также сказано: не соблуди, не прелюбы сотвори, не убий и тому подобное, и общее сего: помышления низлагающе, и всяко возношние взимающееся на разум Божий (2 Кор. 10, 5). Низлагающий же помышления поставил преграду всем вышеупомянутым порокам. Посему-то боголюбивые и твердо верующие понуждают себя на общие заповеди, не оставляя и частных, встречающихся по случаю. А потому и полагаю, что дело покаяния совершается тремя следующими добродетелями: очищением помыслов, непрестанною молитвою и терпением постигающих нас скорбей, и все сие должно быть совершаемо не только наружным образом, но и в умном делании, так, чтобы долго потрудившиеся сделались чрез сие бесстрастными. А поскольку дело покаяния, как указало слово наше, не может быть совершено без трех вышепоименованных добродетелей, то и полагаю, что покаяние прилично всегда и всем хотящим спастись, грешным и праведным, ибо нет такого предела совершенства, который бы не требовал делания вышеупомянутых добродетелей, посредством их приобретается начинающими введение в благочестие, средними – преуспеяние в нем, а совершенными – утверждение в оном.
Господь всем заповедует: покайтеся (Матф. 4, 17), чтоб даже и духовные и преуспевающие не пренебрегали этим повелением, не оставляя без внимания и самых тонких и малых погрешностей, ибо сказано: уничижаяй малая по мале упадет (Иис. Сирах. 19, 1). И не говори: как может пасть духовный? Пребывая таким, не падает, когда же допустит в себя что-либо малое из противного и пребудет в нем, не покаявшись, то сие малое, укоснев и возрастя, уже не терпит оставаться отдельно от него, но влечет его к соединению с собою как бы некою цепью, долговременной привязанностью, привлекая насильно. И ежели вступив с ним (с сим злом) в борьбу посредством молитвы, отвергнет его, то останется в своей мере духовного возраста. Если же конечно сведен будет (с обычной степени) возрастающим усилием того, что обладает им, сокращая борьбу и труд молитвы, то неизбежно будет прельщаться и другими страстями. И так, постепенно будучи отводим каждою по мере своего отведения, лишается Божественной помощи, и наконец бывает сведен и в большие преступления иногда и нехотя, от понуждения предварительно возобладавшего им. Но ты скажешь мне: не мог ли он, будучи в начале зла, умолить Бога не впасть в конечное зло? И я тебе говорю, что мог, но, презрев малое и собственною волею восприняв его в себя, как ничтожное, он уже не молится о сем, не зная, что сие малое бывает предначинанием и причиною большего: так бывает в добром и злом! Когда же страсть усилится и при помощи его произволения найдет себе в нем место, то она уже против его воли насильно возносится на него. Тогда, уразумев беду свою, он молит Бога, ведя брань с врагом, которого по незнанию защищал прежде, препираясь за него с людьми. Иногда же, и будучи услышан от Господа, не получает помощи, потому что она приходит не как думает человек, но как устрояет Бог к пользе нашей. Ибо Он, зная нашу удобопреклонность и презрительность, много вспомоществует нам скорбями, дабы, избавившись бесскорбно, мы не стали усердно делать те же согрешения. А потому и утверждаем, что необходимо терпеть постигающее нас и весьма прилично пребывать в покаянии.
Ты возразишь мне на это: какого еще требуют покаяния по истине благоугодившие Богу и достигшие совершенства? Что были и есть такие люди, признаю вместе с тобою и я, но послушай разумно и поймешь, что и таковые имеют нужду в нем. Воззрение на жену с вожделением вменил Господь в прелюбодеяние, гнев на ближнего уподобил убийству и показал, что и о праздном слове воздадим ответ (Матф. 5, 28. 29, 12, 36). Кто же не знает вожделения от зрения и никогда не прогневался на ближнего понапрасну, и даже оказался невиновным в праздном слове, чтобы не иметь ему нужды в покаянии? Ибо, если в настоящем и не таков, то был таким некогда, а посему в отношении покаяния он должник до самой смерти. Но положим, что есть некоторые и без сих немощей, как говорят, и от рождения чужды всякого порока, хотя это невозможно, по слову святого Павла: вси согрешиша, и лишени суть славы Божия, оправдаеми туне благодатию Его (Рим. 3, 23. 24). Впрочем, если бы и были таковые, все же они происходят от Адама, все родились под грехом преступления и посему, по приговору Божью, осуждены на смерть и не могут спастись без Христа.
Рассмотри прошедших сию жизнь от начала мiра, и найдешь, что в благоугодивших (Богу) таинство благочестия совершилось чрез покаяние. Никто не был осужден, если не презрел его, и никто не был оправдан, если не заботился о нем. Самсон, Саул и Илий с сыновьями своими, уже приобретя отчасти святыню и вознерадев о покаянии, сперва утратили ее, а потом, когда время отсрочки прошло, умерли лютой смертью. Если дьявол не перестает бороться с нами, то и покаяние не должно быть никогда упраздняемо. Святые понуждают себя приносить его и о ближних, не могши быть совершенными без действенной любви,
Если покаяние есть прошение милости, то имеющему надобно заботиться, чтобы не услышать: се сыти есте (1 Кор. 4, 8), тем паче неимущему надобно просить по своей потребности, ибо всяк просяй приемлет (Матф. 7, 8). Если милующий (других), сам помилован будет, то, как полагаю, весь мiр держится покаянием, когда один от другого промыслительно бывает вспомоществуем. Посредством покаяния, Бог спас Ниневитян, нерадевших же о нем Содомлян – попалил.
Если мы и до смерти будем подвизаться в покаянии, то и таким образом еще не исполним должного, ибо ничего достойного царствия небесного не сделали. Ибо как мы едим, пьем, говорим и слышим, так естественно должны и каяться. Однажды достойный смерти по закону умерщвляем бывает, а кто живет, тот живет верою ради покаяния, если и не от своего, то от греха преступления, мы очистились посредством крещения, очистившись, получили заповеди, не исполняющий же второго, осквернил первое, забвение приемь очищения древних своих грехов (2 Петр. 1, 9), от которых никто во всякий день не бывает свободен, хотя бы никогда не оставлял ничего из повеленного. Посему всем нужно покаяние: ибо оно показывает некогда произвольно бывшие грехи, а теперь невольно случающиеся, когда возненавидим страсти и будем удаляться от них. Ограничивающий оное обращается на прежнее и обновляет древние прегрешения.
В отношении деятельной жизни, мы без покаяния не можем сделать ничего достойного, но (Господь) много милует нас за намерение наше. Понуждающий себя и держащийся покаяния до самой кончины, если в чем и погрешит, спасется за понуждение себя, ибо сие Господь обещал в Евангелии. Кто говорит, что он не имеет нужды в покаянии, тот считает себя праведным и называется в Писании порождением злым, ибо чрез мнение о своей праведности, являясь как бы совершившим покаяние, сам того не зная, вместо распятия, совокупляется со страстями: ибо самомнение и кичливость суть страсти. Имеющий самомнение не может спастись, ибо в Писании сказано: презорливый же и обидливый муж и величавый ничесоже скончает (Аввак. 2, 5). Если смиренномудрие нисколько не вредит совершенному, то пусть он не оставляет и причину его – покаяние. Верный Авраам и праведный Иов, смиренномудрствуя, назвали себя землею и пеплом, а эти слова – знак смиренномудрия. Три отрока, по истине великодушные и великие мученики, исповедывались посреди горящего пламени, и говоря о себе: мы согрешили и беззаконновали, каялись в давнем зле, будучи уже совершенны, и сущность почти всей их песни состоит в покаянии. Итак, если и весьма благоугодившие (Богу) и оказавшиеся совершенными по делам своим, пользовались помощью покаяния до самой смерти, то кто может надеяться на себя и презирать покаяние под предлогом правды?
Должно прощать тому, кто нас обидел, зная, что воздаяние за прощение обид превосходит воздаяние всякой иной добродетели. А если мы не можем сего делать, по причине возобладавшего нами греха, то должны при бдении и злострадании молить Бога, чтобы Он умилосердился над нами и подал нам таковую силу. При этом, во всякое время, на всяком месте и при всяком деле мы должны иметь одно намерение, дабы при различных обидах от людей радоваться, а не скорбеть: радоваться же не просто и не без рассуждения, но потому, что имеем случай простить согрешившему (против нас) и получить прощение собственных наших грехов. Ибо в этом заключается истинное Боговедение, которое многообъятнее всякого ведения и с помощью которого мы можем умолять Бога и быть услышаны, это есть плодоносие веры, этим доказывается вера наша во Христа, чрез сие можем взять крест свой и последовать Христу, это есть мать первых и великих заповедей, ибо посредством сего можем возлюбить Бога от всего сердца и ближнего как самого себя, для сего должны мы поститься, пребывать во бдении и удручать свое тело, дабы сердце наше и внутреннее расположение отверзлись, приняли это в себя и уже не извергали. Тогда за то, что мы прощаем ближнему согрешения, найдем, что благодать сокровенно данная нам при святом крещении, будет действовать в нас уже не безызвестно, но ощутительно для нашего сознания и чувства.
Мудрые в слове только обижающих считают виновными, а умудренные Духом и тогда, как их обижают другие, порицают самих себя, если не с радостью произвольно терпят обиды, и не только за сие порицают себя, но и за то, что скорби происходят от их же собственной прежней вины, хотя одно согрешение и легче другого. Кто сам за себя мстит, тот как бы осуждает Бога в недостатке правосудия, а кто нашедшую на него скорбь переносит, как свою собственную, тот исповедует прежде сделанное им зло, за которое и терпит, перенося тяжкое.
Добродетели прощать обиды препятствуют две страсти: тщеславие и сластолюбие – а потому прежде всего должно отречься от них в уме и потом уже стараться о приобретении и этой добродетели. Потому вступи в борьбу с твоею волею для преодоления сих страстей. Борьба эта междоусобная и она не внешняя (ибо не с ближними нашими должны мы будем вести борьбу), но внутренняя, и никто из людей не будет вспомоществовать нам. Мы будем иметь только одного Помощника, таинственно в нас сокровенного со времени крещения – Христа, Который непобедим и от Которого ничто не сокрыто. Он будет способствовать нам в сей борьбе, если мы по силе своей будем исполнять Его заповеди. Противники же наши, как выше сказано: сластолюбие, соединенное с телом и тщеславие, которое мною и тобою обладает. Они прельстили Еву и обольстили Адама: сластолюбие указало древо, яко добро в снедь, и угодно очима видети, а тщеславие присоединило к тому: будете, яко бози, ведяще доброе и лукавое (Быт. 3, 5. 6).
(Иноки откуда заимствовали свой образ жизни?) Иноки не держатся мудрования противного Церкви, но стараются следовать мудрованию Христову, по словам Апостола: сие да мудрствуется в вас, еже и во Христе Иисусе, Иже во образе Божии сый, не восхищением непщева быти равен Богу, но Себе умалим, зрак раба приим (Фил. 2, 6. 7). Знай же, что такой образ мыслей и жизни дарован Богом и порождает великую добродетель – смиренномудрие. Совершать же сие дело заповедал Господь в Церкви, сказав: делайте не брашно гиблющее, но пребывающее в живот вечный (Иоан. 6, 27). Какое это дело? То, чтобы молитвою искать Царствия Божья и правды Его, которое внутрь нас, как сказал Господь (Лук. 17, 21), обещавший ищущим Его приложит и все потребное для тела (Матф. 6, 33). Услышавших сие от Господа, уверовавших (слову Его) и по мере сил своих исполняющих его, называть действующими не по естеству, – значит порицать Бога, Который заповедал это.
Как иноки, держась такого порядка, падают? Падают не те, которые держатся его, но которые его оставляют и, будучи окрадены тщеславием и попечением о житейском, не радят о главнейшем в нем – о молитве говорю и смиренномудрии. Потому-то и дьявол не препятствует нам помышлять и делать все житейское, только бы удалить нас от молитвы и смиренномудрия, ибо он знает, что совершаемое без этих двух (добродетелей), хотя оно и доброе, он в последствии когда-нибудь отнимет. Молитву же разумею не только телом совершаемую, но и неразвлеченною мыслию приносимую Богу. Ибо ежели одно из сих двух (тело, или мысль) безвременно отделяется, то и другое, оставшись одно, не Богу предстоит, а своей воле.
Блаженный Павел, желая, чтобы мы отнюдь не были нерадивы о молитве, говорит: непрестанно молитеся (1 Сол. 5, 17) и вместе с тем указывая на неразвлекаемость ума, сказал: не сообразуйтесь веку сему, но преобразуйтеся обновлением ума вашего, во еже искушати вамь, что есть воля Божия благая и угодная и совершенная (Рим. 12, 2). Так как Бог, по маловерию нашему и немощи, дал различные заповеди, чтобы каждый, по мере своего старания, избегнул муки и подучил спасение, то Апостол наставляет нас к совершенной воле Божьей, желая, чтобы мы вовсе не были и судимы, зная же, что молитва содействует к исполнению всех заповедей, не перестает многократно и многообразно о ней заповедывать и говорить: молящеся на всяко время духом, и в сие истое бдяще во всяком терпети и молитве (Еф. 6, 18).
Молитва бывает различна: ибо иное – неразвлеченной мыслью молиться Богу, и иное – предстоять на молитве телом и развлекаться мыслию, также иное – выбирать время и, окончив мiрские беседы и занятия, помолиться, и иное – сколько возможно предпочитать и предпоставлять молитву всем мiрским попечениям, по слову того же Апостола: Господь близ, ни о чемже пецытеся, но во всем молитвою и молением прошения ваша да сказуются Богу (Фил. 4, 6). Как и блаженный Петр говорит: уцеломудритеся и трезвитеся в молитвах, все попечение ваше возвергше нань, яко Той печется о вас (1 Петр. 4, 7 и гл. 5, 7). Во первых же и Сам Господь, зная, что все утверждается молитвою, сказал: не пецытеся, Что ясте, или что пиете, или чим одеждемся: ищите же царствия Божия и правды Его, и сия вся приложатся вам (Матф. 6, 31. 33). Но может быть Господь призывает нас чрез это и к большей вере: ибо кто, оставив попечение о временном и не терпя в нем скудости, не поверует Богу и касательно вечных благ? Сие-то обнаруживая, Господь сказал: верный вмале и во мнозе верен есть (Лук. 16, 10).
Господь, зная, что для нас неизбежна ежедневная заботливость о теле, не отсек дневного попечения, но попустив нам заботиться о настоящем дне весьма прилично. Боголепно и человеколюбиво повелевает не заботиться о завтрашнем, ибо людям, облеченным в тело, невозможно вовсе не заботиться о том, что относится к жизни тела: чрез молитву и воздержание можно многое сокращать в малое, но совершенно презреть все (относящееся к телу) невозможно. Итак, желающий по Писанию возраста в мужа совершенна, в меру возраста исполнения Христова достигнути (Ефес. 4, 13), не должен предпочитать молитве различные служения и без нужды, как случится, брать оные на себя, но и встречающихся по некоторой надобности, и по смотрению Божью не должно уклоняться и отвергать оные от себя, под предлогом молитвы, но ему (надобно) познавать различие (между молитвою и другими занятиями) и служить смотрению Божью без испытания. Кто мудрствует иначе, тот не верует, что одна заповедь бывает по Писанию и выше и главнее другой, и не хочет, по слову Пророка, направлятися ко всем заповедям (Псал. 118, 128), встречающимся ему по смотрению Божью.
Необходимые и смотрительно встречающиеся нам дела неизбежны, но безвременные занятия должно отвергать, предпочитая им молитву, в особенности же отвергать те, которые вовлекают нас в большие траты и собрания излишних имений. Ибо на сколько кто ограничит их о Господе и отсечет излишнее вещество их, настолько и мысль удерживает от развлечения, а сколько удержит мысль, столько и чистой молитве дает место и показывает искреннюю веру во Христа. Если же кто-либо по маловерию, или по какой-либо другой немощи, не может этого делать, то по крайней мере да познает истину и по силе своей да простирается вперед, обвиняя себя в младенчестве.
Постараемся надеждою и молитвою отдалять от себя всякое мiрское попечение, если же не можем исполнить этого в совершенстве, то будем приносить Богу исповедание в недостатках наших, прилежание же о молитве никак не оставим, ибо лучше подвергнуться укорению за частое упущение, нежели за совершенное оставление. Во всем же сказанном нами о молитве и неизбежном служении, много нам потребно вразумления от Бога к рассуждению, чтобы знать, когда и какое занятие мы должны предпочитать молитве. Ибо каждый, упражняясь в любимом ему занятии, думает, что он совершает должное служение, не зная того, что все дела (наши) надобно направлять к благоугождению Божью, а не для угождения себе. Еще же труднее рассудить, что и эти необходимые и неизбежные заповеди не всегда одинаковы, но одна из них в свое время должна быть предпочтена другой: ибо каждое из служений не всегда, но в свое время совершается, а служба молитвы узаконена непрестанною, посему мы и должны предпочитать ее занятиям, в которых не настоит необходимой надобности. И все Апостолы, уча о сем различии народ, желавший их привлечь к служению, говорили: не угодно есть нам, оставившим слово Божие, служити трапезам. Усмотрите убо, братие, мужи от вас свидетельствованы седмь, ихже поставим над службою сею. Мы же в молитве и служении слова пребудем. И угодно бысть слово сие пред всем народом (Деян. 6, 2-5). Чему же из сего научаемся? Тому, что людям, которые не могут пребывать в молитве, хорошо находиться в служении, чтобы нам не лишиться того и другого, и тем, которые могут лучше – не нерадеть о лучшем.
Начнем дело молитвы и, преуспевая постепенно, найдем, что не только надежда на Бога, но и твердая вера, и нелицемерная любовь, и незлопамятность, и любовь к братии, и воздержание, и терпение, и ведение внутреннейшее и избавление от искушений, благодатные дарования, сердечное исповедание и усердные слезы чрез молитву подаются верным, и не только сие (вышеисчисленное), но и терпение приключающихся скорбей, и чистая любовь к ближнему, и познание духовного закона и обретение правды Божьей, и наитие Духа Святого, и подание духовных сокровищ, и все, что Бог обетовал дать верным здесь и в будущем веке, – (все сие получают они чрез молитву). И одним словом – невозможно иначе восстановить в себе образ Божий, как только благодатью Божьей и верой, если человек с великим смиренномудрием пребывает умом в неразвлеченной молитве.
Есть три вида благочестия: первый, чтобы не согрешить, второй – согрешивши, переносить приключающиеся скорби, третий же вид состоит в том, чтобы, если не переносим скорбей, плакать о недостатке терпения. Ибо неисправленное здесь приличными средствами примирения (с Богом) по необходимости навлекает на нас тамошний суд, разве только Бог, увидев нас плачущих и смирившихся, как Сам Он ведает, всесильною Своею благодатью изгладит грехи наши.
О как вкрадчива и как незаметна страсть человекоугодия, она обладает и мудрыми! Ибо действия прочих страстей легко бывают видны исполняющим оные и потому приводят одержимых ими к плачу и смиренномудрию, а человекоугодие прикрывается словами и видами благочестия, так что людям, которых оно обольщает, трудно рассмотреть его видоизменения.
Слушай, как Писание порицает человекоугодие. Во первых, Пророк Давид говорит: Бог рассыпа кости человекоугодников: постыдешася яко Бог уничижи их (Псал. 52, 6) и Апостол говорит: не пред очима точию работающе, яко человекоугодницы (Еф. 6, 6) и еще: или ищу человеком угождати? Аще бых человеком угождал, Христов раб не быхь убо был (Гал. 1, 10). И много такого найдешь ты в Божественном Писании, если прочтешь его.
Какие видоизменения человекоугодия? Мать сих видоизменений и первое из них есть неверие, а за ним, как порождения его, следуют: зависть, ненависть, лесть, ревность, ссоры, лицемерие, лицеприятие, служение лишь пред глазами, оклеветание, ложь, вид ложного благоговения, а не истинного, и подобные сям и неудобозамечаемые и темные страсти. Но хуже всего то, что некоторые восхваляют все сие искусными словами как доброе, и вред, заключающийся в них, – прикрывают. Если хочешь, то я обнаружу отчасти и коварство их: коварный человекоугодник, советуя одному, строит козни другому, хваля одного, порицает другого, уча ближнего, хвалит себя, принимает участие в суде не для того, чтобы судить по справедливости, но чтобы отмстить врагу, обличает с ласканием, пока, укоряя врага своего, не будет принят им, клевещет не называя имени, чтобы прикрыть свое оклеветание, убеждает нестяжательных, чтобы они сказали, в чем имеют нужду, как бы желая подать им это, и когда они скажут, разглашает о них, как о просящих, пред неопытными хвалится, а пред опытными смиреннословит, уловляя похвалу от тех и от других, когда хвалят добродетельных, негодует и, начиная другой рассказ, устраняет похвалу, осуждает правителей, когда они отсутствуют, а когда присутствуют, хвалит их в глаза, издевается над смиренномудрыми и подсматривает за учителями, чтобы укорить их, унижает простоту, чтобы выказать себя премудрым, добродетели всех ближних оставляет без внимания, а проступки их сохраняет в памяти. И кратко сказать: всячески уловляет время и раболепствует лицам, (невольно) обнаруживая многообразную страсть человекоугодия: покушается скрыть свои злые дела вопрошением о чужих. Истинные же иноки не так поступают, но напротив: по чувству милосердия оставляют без внимания чужие злые дела, а свои явно показывают пред Богом, потому и охуждают их люди, не знающие их намерения, ибо они не столько стараются угождать людям, сколько Богу. Итак, иногда благоугождая Ему, иногда уничижая себя, и за то и за другое ожидают награды от Господа, Который сказал: возносяйся смирится, смиряяй же себе вознесется (Лук. 18, 14).
Из случающегося с нами печального, ничто не постигает нас несправедливо, но все бывает по праведному суду Божью. Иные терпят за свои злые дела, а иные за ближнего. Вот и три отрока, будучи ввержены в пещь, учат нас этому образу мыслей, говоря, что они ввержены по своей вине (Дан. 3, 28. 31). и по повелению Божью, хотя и приняли на себя (в это время) лицо других. И Святой Давид, будучи оскорбляем Семеем, исповедал, что он по своей вине и по повелению Божью подвергся оскорблению (2 Дар. 16, 11). Исаия же и Иеремия, Иезекииль, Даниил и другие Пророки предвещали народу (Израильскому) и племенам (языческим), что их постигнут в будущие времена скорби, соразмерно грехам каждого, объявляя им вместе и вины их и бедствия, ибо выражаются так: за то, что они говорили сие и делали то и то, постигло их то-то и то-то. И блаженный Давид, объясняя это, говорит в Псалме: разумех, Господи, яко правда судьбы Твоя, и воистину смирил мя еси (Псал. 118, 75) и еще: поношение безумному даль мя еси. Онемех и не отверзох уст моих, яко Ты сотворил еси (Псал. 38, 9. 10).
Укоряющего нас будем принимать, как Богом посланного обличителя сокровенных в нас злых мыслей, чтобы мы, с точностью рассмотрев наши мысли, исправили себя, хотя мы и не знаем многого, кроющегося в нас злого, ибо только совершенному мужу свойственно помнить все свои недостатки. Если и явные недостатки (наши) не так удобно бывают нами замечаемы, то тем более помышления, а мы, не зная большей части кроющегося в нас зла, смущаемся постигающими нас скорбями. Познаем же как разумные, что Господь для пользы нашей попускает на нас скорби и делает нам чрез то много добра: во-первых чрез это обнаруживаются тайно владеющие нами (злые) мысли, по обнаружении же их, Господь подает нам и смиренномудрие истинное и непритворное, потом дарует нам и избавление от суетного возношения и совершенное открытие всякого таящегося в нас зла. Достоверно знайте, что если мы не переносим постигающих нас скорбей с верою и благодарением, то не можем познать скрытого в нас зла, если же явно не познаем его, то ни настоящих злых помыслов не можем отвергнуть, ни очищения от прежних зол взыскать, ни относительно будущего не можем получить твердой уверенности.
Постигающие нас скорби и обличения, по-видимому, не бывают подобны нашим винам, но в духовном отношении сохраняют всю правду. Это мы можем познать и из Св. Писания, разве те, которые погибли под разрушившеюся башнею Силоамскою, обрушивали на других башню? Или пленники, отведенные на покаяние в Вавилон на семьдесят лет, брали в плен других на покаяние? Не таковы наказательные случаи, но как воины, если они будут обличены в каком-либо преступлении, подвергаются наказанию биения, но не то самое зло терпят, какое сделали, так и все мы бываем наказываемы постигающими нас скорбями своевременно и прилично к покаянию, но не подобообразно, ни в то же время, и ни теми же вещами. Это, то есть, отсрочка времени и несходство постигающих нас скорбей с нашими винами и приводит многих в неверие правде Божьей.
Вина всякого скорбного случая (встречающегося с нами) суть помыслы каждого из нас: мог бы я сказать, что и слова и дела, но так как они не происходят прежде мысли, потому я приписываю все помыслам. Помысел предшествует, а потом чрез слова и дела образуется между нами (и ближними нашими) общение. Общение же бывает двух родов: одно происходит от злобы, а другое от любви. Чрез общение мы воспринимаем друг друга, даже и тех, кого не знаем, а за принятием на себя (ближнего) необходимо следуют скорби, как говорит Божественное Писание: поручаяйся за своего друга, врагу предает свою руку (Притч. 6, 1). Так каждый терпит постигающее его не за себя только, но и за ближнего – в том, в чем он принял его на себя.
Принятие на себя ближнего, происходящее от злобы, бывает невольное. И случается так: лишающий чего-либо (ближнего своего), хотя и не желает, принимает на себя искушения лишаемого, также клевещущий – искушения оклеветанного им, лихоимствующий – лихоимствуемого, утомляющий – утомляемого им, оговаривающий – оговариваемого, презирающий – презираемого, лгущий принимает на себя искушения того, кого он оболгал, и чтобы не перечислять всего порознь, скажу кратко: всякий обижающий ближнего соразмерно (с обидою) принимает на себя искушение обижаемого им. 0 сем свидетельствует и Божественное Писание, говоря: изрываяй яму искреннему своему, впадется в ню, и валяяй камень на себе валит (Притч. 26, 27), также: в недра входят вся неправедным: от Господа же вся праведная (Притч. 16, 33). Еда ли неправеден Бог, наносяй гнев (Рим. 3, 5) не только на вразумляемых скорбями, но и на тех, кои безрассудно восстают против сих скорбей.
Принятие на себя ближнего по любви есть то, которое всячески предал нам Господь Иисус, прежде исцеляя не мощи наши душевные, потом целя всяк недуг и всяку болезнь вземля грех мiра, обновляя твердо верующих Ему и соделывая чистым оных естество, даруя им избавление от смерти, завещав Богопочитание, благочестию уча, показывая, что мы должны ради любви злострадать до смерти, к тому же даровал нам и терпение причастием Духа и будущие блага, ихже око не виде и ухо не слыша и на сердце человеку не взыдоша (1 Кор. 2, 9). Потому принимает и искушения за нас, терпит поношения, поругание, связание, бывает предан, биен по ланитам, напояем оцтом и желчию, пригвождаем гвоздями, распинаем, прободен копьем. Так, соединившись с нами и плотью, и духом, и восприняв за нас страдания, Он предал потом сей закон и святым Апостолам и ученикам, Пророкам, Отцам, Патриархам, одних прежде научив Святым Духом, а другим показав то Пречистым Телом Своим. Являя это принятие на Себя, Он говорил: болъши сея любве никтоже имать, да кто душу свою положит за други своя (Иоан. 15, 13). Потому и Святой Павел, подражая Господу, говорил: ныне радуюся во страданиях моих о вас, яко исполняю лишение скорбей Христовых во плоти моей за тело Его, еже есть Церковь (Кол. 1, 24), гадательно указывая на принятие по любви.
Хочешь ли яснее узнать, как все Апостолы и мыслью, и словом, и делом вступили в общение с нами и чрез это общение понесли за нас искушения? (Они делали это) мыслью: предлагая нам Писания, приводя пророчества, увещевая нас веровать Христу, как Избавителю, удостоверяя нас, что мы должны служить Ему, как Сыну Божью по естеству, молясь за нас, проливая слезы и делая все, что можно сделать верным мыслию. Словами: прося нас, угрожая нам, уча, обличая, укоряя нас в маловерии, порицая наше невежество, объясняя Писания, обнаруживая время, исповедуя Христа и проповедуя, что Он распят за нас, утверждая, что вочеловечившееся Слово есть едино, а не два, хотя и разумеем Его состоящим из двух естеств, соединенных нераздельно и неслиянно, во всяком времени, месте и деле отсекая зловерие, не соглашаясь с ложью, не беседуя с хвалящимися по плоти, с тщеславным не пребывая, не боясь гордого, уничтожая лукавого, принимая смиренных, усвояя себе благочестивых и научая нас делать то же самое. Делами же: будучи гонимы, поругаемы, лишаемы, оскорбляемы, ввергаемы в темницы, убиваемы и подобное сему пострадав за нас. Так вступив с нами в общение, приняли они и наши искушения, ибо говорят: аще скорбим, о вашем спасении, аще ли утешаемся, о вашем утешении, приняв закон от Господа, Который сказал: больши сея любви никтоже имать, да кто душу свою положит за други своя (Иоан. 15, 13). И они передали нам (то же), говоря: аще убо Господь душу Свою по нас положи: и мы должны есмь души наша по братии полагати (1 Иоан. 3, 16), и еще: друг друга тяготы носите, и тако исполните закон Христов (Гал. 6, 2).
И так, если мы узнали два вида общения друг с другом, то есть, принятие, бывающее по нужде, и проистекающее от любви, то сообразно с ними не будем любопытствовать о случающихся искушениях, как, или когда, или чрез кого они нас постигают, ибо соответственность каждого из них с воинами, время неизбежного их последования, и содействие к этому всей твари, знает один Бог. А мы должны только веровать правде Божьей и знать, что все невольно постигающее нас, случается с нами, или ради любви, или за злобу: и потому мы должны терпеть оное, а не отвергать, чтобы не приложить еще греха к грехам нашим.
Воля плоти есть естественное движение тела с последующим за ним разжением без помыслов, – которые укрепляются сном и покоем тела, о них и блаженный Петр говорит: не дивитеся еже в вас раждежению ко искушению вам бываемому, яко чужду вам случающуся (1 Петр. 4, 12). И блаженный Павел сказал о них: плоть похотствует на духа, и дух на плоть, потому он и заповедует, говоря: духом ходите, и похоти плотския не совершайте (Гал. 5, 16. 17). Сказали же это Апостолы, желая, чтобы мы с такими движениями не соглашались.
Подвизающимся надобно, начав (подвиг добродетели), доводить его до конца. Молодым же и старым, имеющим здоровое тело и не боящимся ни труда, ни озлобления, полезнее со всем усердием любить всегдашний пост: мерою вкушать хлеб и от времени до времени (мерою же) пить воду, так, чтобы оканчивать еду, чувствуя еще некоторый голод и жажду, дабы наслаждение (пищею и питием) не было препятствием необходимому служению Богу. Если, вкушая означенную пищу, будем насыщаться вдоволь, то скоро пожелаем других яств. Если же не будем насыщаться, то всегда будучи голодны, если и будем желать насыщения, будем желать насытиться хоть бы и хлебом.
Нелегко овладеть бесстыдным чревом: ибо оно есть бог для побеждаемых им, и невозможно быть не виновным, кто повинуется ему. И не только от насыщения, но и от невкушения пищи вижу (бывающее) бедствие, ибо когда мы в течение многих дней не вкушаем пищи, то уныние, найдя себе в нас место, восстанет и будет бороть нас и ночное бдение наше низвергает в сон, а дневную молитву в плотские помыслы, так что мы никакой не получаем пользы по причине сна и подвергаемся большему вреду от плотских помыслов, ибо как более других постящиеся, мы начинаем высокомудрствовать и уничижать меньших, а такое (мнение о себе и о ближних) тяжелее всякого греха.
Как неразумный земледелец, если он со многими издержками обработал свое поле и оставил его не засеянным, потрудился в убыток себе, так и мы, если поработив тело свое большим вниманием к себе, не будем сеять семена молитвы, то выйдет, что мы потрудились против самих себя. Но может быть кто-нибудь скажет: если в молитве заключается главное дело правды, то какая надобность в посте? Всячески большая: ибо как бедный земледелец, если посеет на поле, заросшем дурною травою, не обработав вновь земли, то вместо пшеницы пожнет терние: так и мы, если будем сеять семя молитвы, не удручив прежде тело свое постом, то вместо правды принесем плоды греха. Ибо тело сие из той же земли, и если не будет возделано с таким же прилежанием, как и земля, то никогда не произрастит плода правды.
Пост, как приносит пользу тем, которые разумно к нему приступают, так и вредит неразумно его начинающим. Посему заботящиеся о пользе поста, должны беречься вреда его, то есть тщеславия, и хлеб, который вкушаем, по окончании назначенного себе поста, должны мы разделять на дни невкушения пищи, чтобы, вкушая ежедневно по малой части, мы могли покорить мудрование своей плоти и иметь сердце твердым к полезнейшей молитве, дабы таким образом, силою Божьей быв сохранены от возношения, мы имели попечение все дни жизни нашей пребывать в смиренномудрии, без которого никто никогда не может благоугодить Богу.
Если бы мы старались о смиренномудрии, то не было бы нужды в наказании нас, ибо все злое и скорбное, случающееся с нами, приключается нам за возношение наше. Если на Апостола, чтобы он не превозносился, попущен был ангел сатанин, да пакости ему деет, тем более на нас, когда превознесемся, сам сатана попущен будет попирать нас, пока мы не смиримся. Праотцы наши владели домами, имели богатство, имели жен, заботились о детях и вместе с тем, по причине своего ненасытимого смиренномудрия, беседовали с Богом, а мы удалились от мiра, презрели богатство, оставили дома и, думая, что пребываем с Богом, бываем поруганы бесами за возношение наше. Превозносящийся не знает себя самого, ибо если бы он видел свое безумие и немощь, то не превозносился бы, а не знающий себя как может познать Бога? Если он не мог познать своего безумия, в котором пребывает, то как возможет познать премудрость Божью, от которой он далек и которой чужд? Знающий Бога, созерцает величие Его и, укоряя себя, говорит подобно блаженному Иову: даже до слуха слышах Тя первее, ныне же око мое виде Тя. Темже укорих себе сам и истаях: и мню себе землю и пепел (Иов. 42, 5. 6). Итак, подражающие Иову знают Его. Посему, если и мы возжелаем видеть Бога, будем укорять себя и смиренномудрствовать, чтобы нам не только видеть Его пред собою, но имея Его живущим и почивающим в нас, наслаждаться Им, ибо таким образом безумие наше Его премудростью упремудрится и немощь наша Его силою укрепится о Господе нашем Иисусе Христе.
Хорошее (дело) пост, бдение, странническая жизнь, однако это только труды наружной благой жизни, но чин христиан есть более внутренний, нежели сии (телесные добродетели), и никто не должен (только) на них надеяться. Ибо случается с некоторыми, что они бывают причастны благодати, и злоба (вражья), укрывающаяся еще внутри их, строит ковы: добровольно уступает им и не действует, но заставляет человека думать, что ум его очистился, и вводит потом человека в самомнение, что он совершенный христианин, и потом, когда человек не думает (внимать себе, предполагая), что он свободен и делается беспечным, тогда злоба нападает на него разбойническим образом, втайне делая засаду, и искушает его, и низводит в преисподнее земли. Ибо, если разбойники, или воины, будучи люди двадцати лет, умеют неприятелям строить ковы, делают засады, подстерегают (врагов) и нападают на них с тылу, и окружают их со всех сторон и избивают, тем более (все сие умеет делать) злоба, которая живет столько тысяч лет, и дело которой состоит в том, как бы погублять души. Умеет она делать тайную засаду в сердце и в некоторые времена не действовать, чтобы ввести душу в самомнение о своем совершенстве. Основание христианства есть сие, чтобы человек, сколько бы (дел) правды ни совершал, не успокаивался на них, и не почитал бы себя за нечто великое, но был бы нищ духом. И если сделается причастником благодати, чтобы он не подумал, что достигнул чего-либо, и чтобы не возомнил о себе, что он великий человек, и чтобы не начинал учить и, проводя добрую жизнь в великом пощении, странничестве и молитве и быв причастником благодати, не высоко думал о душе своей. Но по истине такое начало благодати было ему тогда в особенности ради того, чтобы он нес труд, алчбу и жажду, чтобы он не был насыщен в (своем стремлении) и не почитал себя праведным и богатым в благодати, но чтобы рыдал и плакал, как плачет мать, которая имела единородного сына, который, когда она воспитала его, неожиданно умер.
Кто исполняет закон во внешней жизни и поведении, тот свободен только от одних последствий злонравия, закалая в жертву Богу неразумное действие страстей, и такой для спасения довольствуется сим образом (действий) по причине духовного младенчества.
Истинно возлюбивший Евангельскую жизнь, истребил и начало и конец своего злонравия, и делом и словом проходит всякую добродетель, принося жертву хваления и исповедания, избавившись от всякого беспокойства, (происходящего) от действия страстей, и будучи в уме свободен от борения с оным, имеет только в надежде будущих благ ненасытное наслаждение, питающее душу.
Страх геенны поощряет начинающих (подвиг добродетельный) избегать злонравия, желание же воздаяния благ подает преуспевающим усердие к совершению благого, а таинство любви возвышает ум превыше всего сотворенного, соделывая его слепым ко всему, что после Бога. Из одних тех, которые ко всему, что после Бога, сделались слепыми, Господь умудряет (11с. 145,8), показывая им Божественнейшее.
Царствие Небесное подобно квасу, егоже приемши жена скры в сатех (мерах) триех муки, дондеже вскисе все? (Матф. 13, 33). Сим означается то, что ум, восприняв в себя слово Господне, скрыл его в трехсоставном существе, то есть, по Апостолу – тела, духа и души, и всю тонкость их в помыслах, как многообразно рассыпанную муку, собрал в одну закваску веры, ожидая по всему уподобиться действующему в нем слову. Таким же образом Господь уподобил слово истины зерну горчичному, которое, будучи малым, когда всевается в сердце слышащих, но возрастая потом сообразным деланием, подобно превеликому древу, стоящему на возвышенном месте, бывает (по Писанию) в дом прибежища для приближащихся мыслей.
Духовный закон суть заповеди Христовы, из которых первая и величайшая есть любовь, она не мыслит зла, но вся любит, всему веру емлет, вся уповает, вся терпит (1 Кор. 13, 5. 7), по слову Писания. Сей любовью различаемся мы один от другого, но (полноты) ее достоинства никто из нас не достигает, а ожидает, что благодать Христова восполнит наши недостатки, если только мы не вознерадим о делании по силе нашей, ибо Бог знает, сколько мы не можем сделать по немощи, и сколько не исполняем дела любви по нерадению. Но так как любовь укрепляется не только произвольными трудами, но и случающимися скорбями, посему-то много нужно нам терпения и кротости, при содействии помощи Божьей. Божественный Апостол говорит: хотяй быти мудр в веце сем буй да бывает, яко да премудр будет (1 Кор. 3, 18).
Земля Халдейская (Деян. 7, 4) есть житие в страстях, в котором созидаются и получают поклонение идолы грехов. Месопотамия же (Там же, ст. 2) есть житие, которое приобщается обоим противным нравам. А земля обетования (Евр. 11, 9) есть состояние, исполненное всякого блага. Итак, всякий, кто, подобно ветхому Израилю, возвращается к ветхому своему навыку, опять низвлекается к рабству страстей, лишаясь данной свободы.
Кто доблественно победил страсти телесные и довольно подвизался против лукавых духов, и изгнал их умышления из страны души своей, тот должен молиться, чтобы ему дано было чистое сердце, и дух правый обновлялся во утробе его (Псал. 50, 12), то есть чтобы он совершенно избавился от злых помыслов и по дару благодати исполнился Божественных мыслей, и таким образом сделался мысленным мiром Божьим, светлым и великим, состоящим из нравственных, естественных и богословских созерцаний.
Сердце чистое (Псал. 50, 12) есть то, которое представило Богу память, совершенно безвидную (чистую от впечатлений) и не имеющую образов, и готово принять одни напечатления Божьи, от которых оно обыкновенно делается светлым.
Кто Божественным желанием победил душевное расположение к телу, тот сделался неограниченным, хотя он и находится в теле. Ибо Бог, привлекающий вожделение желающего, без сравнения превыше есть всего и не попускает желающему привязать вожделение свое к чему-либо из того, что после Бога. Итак, да возжелаем Бога всею крепостью вожделения нашего и сделаем, чтобы наше свободное избрание не было одержимо ничем телесным, и поставим себя расположением (душевным) по истине превыше всех чувственных и мысленных вещей, и (тогда) мы волею не примем никакого вреда от естественной жизни, относительно того, чтобы быть с Богом неописанным по естеству.
Великий Моисей, поставив скинию свою вне полка, то есть утвердив мысль и ум вне видимого, начинает поклоняться Богу (Исх. 34, 8), и вшедши во мрак (Исх. 20, 21), в невидимое и невещественное место ведения, там пребывает, посвященный в священнейшие тайны.
Пока умом совершенно не выйдем из обычного прилепления к существу нас самих и ко всему, что после Бога, мы не приобретаем неизменности в добродетели. Когда же любовью достигнем сего достоинства, тогда познаем силу Божья обетования: ибо достойные должны веровать, что там непоколебимое утверждение, где сперва ум любовью утвердит свою силу. Ибо не исшедши из себя и из всего, что возможно помыслить, и не установив себя в молчании, которое превыше мышления, ум не может быть свободен от изменяемости (свойственной) всему.
Сидящие страха ради Иудейска в Галилеи в горнице, дверем затворенным (Иоан. 20, 19), то есть, по страху от духов злобы, безопасно живущие в стране откровений, на высоте Божественных созерцаний, затворив чувства, как двери, принимают приходящее недоведомым образом Божье слово, которое является им без чувственного действия и возвещением мира дарует им бесстрастие, а дуновением – разделения Духа Святого, и подает власть на лукавых духов, показывает им знамения (Иоан. 20, 20) своих тайн.
Проводящий Евангельски шестой день, умертвив предварительно первые движения греха, добродетелями достигает в состояние бесстрастия, чистое от всякого зла, субботствуя (Исх. 16, 29. 30) умом даже от самого тонкого представления страстей в воображении. А перешедший Иордан (Быт. 32, 22. 30) переносится в страну ведения, в котором ум, таинственно созидаемый миром, бывает в духе Божьем жилищем.
Суббота суббот (Лев. 16, 31) есть душевный покой разумной души, которая, отвлекая ум даже от всех Божественных словес, сокровенно заключенных в существах (сотворенных), в восторге любви всецело облекла его в единого Бога и таинственным богословием сделала ум совершенно неотделимым от Бога.