ПРЕПОДОБНОГО ОТЦА НАШЕГО ФЕОГНОСТА
о жизни деятельной и созерцательной, и о священстве главы, коих акростих таков:

Преподобнейшим отцам, Лазарю и Варлааму
скудный всем Феогност, недостойный
более всех живущих в мiре настоящем.

Тогда думай, что имеешь истинную добродетель, когда совершенно ни во что поставишь все, сущее на земли, всегда имея в сердце с чистою совестью готовность преселиться к Господу. Если же хочешь познанным быть от Бога, будь не знаем людьми, сколько можно.
Остерегайся излишних утешений телесных, и воздерживайся от них, чтобы они не отняли чего-либо из цены трудов твоих. Почитай ущербом не лишение себя чувственных услаждений, а отпадение чрез вкушение их от лучшего.
Всем чувством почитай себя муравьем и червем, чтоб сделаться человеком Богосозидаемым: ибо если не будет того прежде, не последует и сие. Сколько спустишься вниз в чувстве о себе, столько подымешься вверх в действительности. Когда в ничто вменяешь себя пред лицом Господа, подобно Псалмопевцу (38, 6), тогда бываешь сокровенно велик из малого; и когда сознаешь себя ничего не имеющим и незнающим, тогда ты богат и деянием и разумом, похвальными у Господа.
Сотри хребет грешника и лукавого, – сластолюбия, говорю, и лукавства, от которых рождается всякое зло; сотри же воздержанием и смиренным незлобием: чтобы, если б и строго изыскиваема была в тебе грешность, во время суда, ничего такого не нашлось в содеянном тобою; ибо прегрешения изглаждаются, когда мы, возненавидев причины их, по коим они были совершены, воевать начнем против них, и первое поражение вознаградим последнею победою.
Ничего нет лучше чистой молитвы, из которой, как из источника, истекают все добродетели, – благоразумие и кротость, любовь и воздержание, и слез ради свыше нисходящее заступление и утешение. Доброту же ее составляют держание внимания ума в том, что произносится языком, и помышляется при сем умом, и ненасытное всегдашнее вожделение собеседования с Богом, когда ум, чрез рассмотрение Сущего устремляясь вслед своего Владыки и с пламенной любовью жаждательно ища обрести невидимого, и встречая тьму, закрывающую Его, опять возвращается в себя, со всеблагоговейным смирением, довольствуясь тем, что ныне на пользу открывается созерцанием, и тем утешаясь; в благой однако же пребывая надежде всеконечно достигнуть желаемого тогда, когда кончится видение якоже зерцалом в гадании, и настанет чистое лицом к лицу зрение Его непрестанное (1 Кор. 13, 12).
Воздержись от высших созерцаний, если ты не достиг еще крайнего бесстрастия, не гонись за тем, чего догнать нельзя, и не ищи того, что выше сил твоих. Если желаешь, говорит некто, сделаться богословом и созерцателем путем жизни взойди до сего и чистотою стяжай чистое (Боговедение). Помянув о богословии, напоминаю тебе, – смотри, не простирайся в высоту его до безмерности, и ведай, что не пристало нам, еще млеком добродетелей напояемым, покушаться воспарять туда, чтоб понапрасну не растерять перьев, как бывает с молодыми птенцами, хотя сладость ведения и сильно влечет наше желание. Когда же, по очищении целомудрием и слезами, восторгнемся от земли, как Илия или Аввакум, предначиная или предизображая имеющее некогда быть восхищение на облацех, и молитвою созерцательной, чистою и непарительной, став вне чувств, взыщем Бога, тогда, может быть, коснемся сколько-нибудь и богословия.
Равным образом желая сподобиться Божественного видения и озарения ума, прежде возлюби мирную и безмолвную жизнь, и упразднясь от всего, познай и себя и Бога. Если будет это; то ничто уже не воспрепятствует тебе, как в тонком веянии ветра (гласе хлада тонка) при внутреннем устроении твоем, чистом и никакой страстью не возмущаемом, умно узреть для всех Невидимого, благовествующего тебе спасение, чрез впечатлительнейшее познание Его.
Как после блеснутия молнии, тотчас ожидается и гром; так и там, где воссияло Божественное очищение, утихает буря страстей. А где это, там вместе с сим водворяется в стяжавшем сие залог тамошнего (будущего) блаженства. Но не бывает ни чувства милости Божественной, ни надежды бесстрастия в душе, любящей мiр паче Создавшего, питающей пристрастия к видимому и всем желанием вожделевающей плотских удовольствий и наслаждений.
Божества, что оно есть и где, не ищи умом; ибо оно преестественно и местом не объемлется, яко превыше всего сущее. Но только описуемого (по воплощению) Бога-Слово показуй в себе, как в зеркале, сколько сие доступно, который в сем случае, светлые испуская лучи Божественным естеством своим, в определенном месте мысленно полагается, пребывая вездесущим, по неописанности Божества. Впрочем на сколько очищаться будешь, на столько будешь сподобляться и озарения Божественного.
Возжелав истинного ведения и удостоверения в спасении несомненного, умудрись прежде расторгнуть страстные союзы души с телом, и обнажившись от пристрастия к вещественному, низойди в бездну смирения, – и обретешь многоценный бисер спасения, как в раковине, в Божественном ведении сокрытый, и светлость Царствия Божия тебе предобручающий.
Для того, кто добре совершил духовное послушание, плоть подчинив духу, не требуется послушание человеческое; ибо таковой в послушании состоит Слову Божию и Закону, как благодарный раб. Но для тех, у коих идет борение и война тела против души, необходимо иметь вождя и правителя и слушаться его, яко умеющего с знанием дела править рулем жизни нашей и снаряжать нас во время благопотребными оружиями, чтоб не захватили нас в плен невидимые супостаты, и страсти не потопили по неопытности нашей.
Когда не станет возмущать тебя никакая страсть, Божественное же желание будет возрастать внутри тебя, в сердце твоем; когда при том не станешь ты бояться смерти, почитая ее сном, а паче вожделевать будешь разрешения с телом: тогда стяжаешь ты, как должно залог спасения, и Царствие Небесное будешь носить внутри себя, радуясь радостью неизреченной.
О СВЯЩЕНСТВЕ
Сподобившись Божественного и честного священства, прежде всего себя самого обязан ты всегда иметь принесенным в жертву умерщвлением страстей и сластей плотских, и таким образом дерзать приступать к животворной и страшной жертве, если не желаешь быть сожжен Божественным огнем, как какое-либо легко сгорающее вещество. Ибо если Серафим не дерзнул без клещей прикоснуться к углю (Исаии 6, 6); как ты коснешься без бесстрастия? Чрез него же ты будешь иметь и язык освященным, и уста очищенными, и душу непорочной вместе и с телом, и самые руки паче всякого злата блестящими, как слуг, преестественного огня и жертвы.
Сознай поглубже силу сказанного, потому что каждодневно зришь оное спасительное Божие таинство, которое однажды увидев Симеон старец, изумился и просил смерти; и если не имеешь извещения от Духа Святого, что ты благоприятный посредник между Богом и человеками, как равноангельный, то на пагубу себе не дерзай на всесвятое и страшное священнодействие Божественных тайн, пред коим Ангелы благоговеют и от коего всеблагоговейно воздерживались многие из Святых, чтобы, подобно Зану оному, не быть изъяту из среды живых, по Суду Всевышнего.
Внемли себе, как сказал Апостол (1 Тим. 7, 16). Внемли себе и всегда совершай приношение о своих наперед грехах, чтоб, если что было в тебе или, может быть, есть еще, нечистого по немощи, потребляемо было Божественным огнем. Таким образом возможешь ты, как бы сосуд избранный, благотребный, чистый и для такой жертвы достойный, прелагать себя в серебряного или даже златого, хотя был каким-то деревянным, или глиняным если только ради дерзновенного упования твоего будешь иметь Бога преклоняющимся на милость к тебе. Ибо где Бог готов услышать, там нет препон к преложению одного в другое.
Внимай, какой удостоен ты равноангельной чести, и старайся со всякой добродетелью и чистотою пребывать непорочным на сей степени, на какую призван. Видишь, из какого каким стал падший Люцифер за превозношение. Не пострадай того же и ты, возмечтав о себе великое, но почитая себя землею, пеплом и сором, плач всегда, что не смотря на то допускаем бываешь к Божественному причастию и к совершению страшного священнодействия Святых тайн, по безмерному человеколюбию и неизреченной благости Божией.
Приявшему священство и от всех страстей надлежит быть чисту, особенно же от блуда и злопамятства, о коих даже легких помышлений иметь не следует; если не хочешь подвергнуться гневу и проклятью, подобно прокаженному или сажею испачканному, когда он дерзнет коснуться царева тела.
Потоками слез паче снега убеленный, со светлою в чистоте совестью, касайся Святых тайн, как святой, внешним ангелоподобным благообразием являя внутреннюю души красоту. Но смотри, в совершении Божественных Тайн, не удовлетворяйся человеческими только преданиями, но да будет с тобою и благодать, сокровенно и таинственно дающая тебе уразумевать при сем и высшее.
Возжелав нетления и бессмертия, благочестно и благоговейно совершай животворные и нетленные тайны, желая вместе и преселения отсюда, как совершенным ставший чрез веру. Если же боишься смерти, то ты еще не сорастворился любовью со Христом, Которого собственноручно жрети удостоен, и Которого плотью насыщаешься. Ибо если б было так, ты спешил бы отойти туда, где Любимый тобою, ни во что вменяя и жизнь и плоть.
Плоти Божией и жрецом и общником чрез Причащение сделавшись, срасленным быть обязан стал ты и подобию смерти Его, не к тому себе живя, но, по Апостолу, Распнувшемуся и Умершему за тебя (2 Кор. 5, 15). Если же для плоти и мiра страстно живешь ты, то уготовляешь себя после смерти на вечное мучение; если прежде кончины произвольно не перестанешь совершать бескровную жертву. Кому неизвестно, что многие из недостойно Священнодействующих восхищены быв отселе внезапной смертью, пересланы прямо в тамошние мучилища.
Один иерей и вместе монах, славившийся благочестием и многими по внешней видимости почитаемый досточестным, внутри же скрытно ласкосердствовавший и осквернявшийся, когда, совершая Божественную и Священную Литургию, дошел до херувимской песни, и преклонив, как обычно, выю пред святою трапезою, начал читать: никтоже достоин... внезапно оказался мертвым, потому что душа оставила его в этом положении.
* * *
Правого разума и ведения ничего нет предпочтительнее. Ибо от сего порождается страх Божий и любовь к Богу: и тот очищает чрез благоговеинство и самообуздания, а эта совершенствует, чрез светлое благонастроение и рассудительность, и ум делает свободно парящим в высоких созерцаниях и восхождениях горе. Но без страха невозможно прямо перенестись к Божественной любви и, минуя любовь, возлететь к уповаемому и почить в нем.
Пойди же ты мне, возжелавший спасения, теки с жаром и не зная утомления, пока достигнешь, – ищи притрудно, проси непрестанно, толцы терпеливо, пока улучишь, водрузив на верху лествицы, как знамя, твердую веру и смирение. Достигшим же желаемого почитай себя не тогда, когда получишь отпущение грехов, но когда перестанешь боятся восстания всяких страстей, без страха и с дерзновением готов бывая изыти из тела.
Со многими слезами взыщи приять удостоверение в спасении, однако же не прежде кончины, если ты смиренномудр, чтоб иначе потом, обеззаботившись, не вознерадеть о деле спасения; но тогда близ исхода обрести его, молись, – несомненное впрочем, – чтоб, дерзновенно на посмеяние себе возмечтав, что имеешь его, не оказаться не попавшим туда, куда мечтал метить, когда придет наконец чаемое время. Куда же пойдешь ты тогда, окаянный, без залога и спасительного несомненного удостоверения, подаемого Духом Святым?!
Возжелав Боготворного бесстрастия, прежде послушанием и смирением взыщи сего желаемого, чтобы, пошедши к нему другой дорогой, не причинить себе напрасных трудов. Бесстрастие же стяжавшим должно почитать не того, кто иногда осаждаем бывает страстями, а иногда мирен и покоен бывает от них, но того, кто непрестанно наслаждается бесстрастием, и когда присущи причины страстей, недвижимым от них пребывает, и когда помышления о них приходят, ничего от того не претерпевает.
С бранью и укорами, дерзко приступает враг к душе, исшедшей из тела, как горький и страшный обличитель падений ее. Но можно увидеть тогда, как Боголюбивая душа, хотя прежде часто многими уязвляема была грехами, нисколько не поражается его нападениями и угрозами, но утверждаясь в Господе, окрыляется радостью, исполняется дерзновением, видя сопровождающие ее Святые силы, и, ограждаема будучи светом веры, с великой небоязненностью, взывает к лукавому: "что тебе и мне, беглец с неба и раб лукавый? Не имеешь ты власти над нами. Над нами, как над всем, власть имеет Христос, Сын Божий. Ему мы согрешили, Ему и отчет дадим, поручителем имея Его к нам милосердия и нашего в Нем спасения Крест Его честный. Ты же беги дальше от нас, окаянный; ничтоже тебе и рабам Христовым". От таких дерзновенных речей души, хребет наконец дает дьявол, воплями раздираемый, не могши устоять пред именем Христовым. Душа же после сего, миновав область князей воздушных, обрадованная относится Божественными Ангелами в определенное ей, по ее устроению, место.
Любовь к вещам текучим да не увлекает к земле тебя, горняя мудрствующего. Если же какое пристрастие к земным благам вяжет тебя, то ты подобен орлу, уловленному сетью за ноготь, и не могущему взлететь в высь. Имей же и почитай все уметами (Фил. 3, 8), в надежде лучшего; и, когда время потребует, сбросив самую плоть, свободно последуешь ты за ведущим тебя Ангелом.
Как невозможно монету, не имеющую царской печати, внести вместе с обыкновенными в царскую сокровищницу; так невозможно без правого ведения и бесстрастия приять залог тамошнего блаженства, и с дерзновением и уверенностью выйти отзде к уповаемому и сочетаться с избранными. Ведением же называю не мудрость, но неложное познание Бога и Божественного, коим Боголюбивый, не влекомый долу страстями, возвышается к обóжению, благодатью Святого Духа.
Хотя бы ты, все относящееся к деятельной жизни, прошел, не надейся на себя и при этом, будто достиг уже бесстрастия и можешь беззаботно вращаться в мiре; чтобы в таком случае, набрав страстных видов, до возвращении к себе, не встретил ты в этом чего-либо не благоприятного порядкам жизни своей. Но всегда, под пестунством страха, усердно пекись о своем изменчивом и превратном естестве, благоразумно удаляясь от причин страстей. Ибо бесстрастие в высшей степени неизменное, бывает лишь в достигших совершенной любви и непрестанным созерцанием держимых выше всего чувственного и восшедших на верх смирения, которых уже не касается пламя страстей, пресекаемое гласом Господа, ради преложения их ( – совершенных) в нетление.
Бесстрастия не желай прежде времени, чтоб не пострадать того же, что пострадал первозданный, незрелого вкусивший древа познания; но трудясь с терпением во всестороннем воздержании и непрестанной молитве, и храня с самопрезрением и крайним смирением деятельные навыки и порядки, примешь после сего во время благоприятное, и благодать бесстрастия, сие пристанище упокоения, после бурь и тревог. Ибо не обидлив Бог, чтоб для право шествующих отворить, когда должно, дверь бесстрастия.
Иди ко мравию, о лениве (Притч. 6, 6), – и научись от него трудолюбному деланию. Но при этом не забывай, что во благих наших не имеет нужды Бог, ни в чем не имеющий недостатка и всем преисполненный; но Сам благотворит богатно даровито, и спасает по благодати благоумных, и верных Ему произволением и благодарных; хотя человеколюбно приемлет посильные их делания. Итак, если ты трудишься, как должник Ему за прежние Его тебе блага, добре творишь, – и близка к тебе милость Божия; если же должником думаешь иметь Бога за делаемое тобою по-видимому добро, то ты заблудил, уклонясь от прямого пути: ибо как благодетель – должник? – Впрочем, теки и так, как наемник; и мало-помалу преуспевая, достигнешь, по милости Божией, искомого.
Хочешь ли, я покажу тебе и другой путь ко спасению, или лучше, к бесстрастью? Докучай Создателю своему, сколько сил есть, молитвами, чтоб не уклониться от предлежащей цели твоей, ходатаями пред Ним всегда предлагая всенебесные силы и всех Святых, и со Пресвятою Богородицей; и бесстрастия не ищи, как недостойный такого дара, но проси притрудно спасения, и с ним подучишь и бесстрастие, из коих одно подобно серебру, а другое золоту чистому; имей и сокровенное наипаче делание, сию Божию рабу, и некоторых сокровенных тайн словеса к Богу, боготворящие тебя, коими Он благоугождается и преклоняется.
Подвизайся залог спасения приять внутрь, в сердце твоем, несомненным удостоверением; чтоб иначе во время исхода неожиданно не встретить страха и трепета. Почитай же себя получившим сей залог, когда возымеешь сердце свое не зазирающим тебя ни в каком прегрешении и совесть, не биющей в прогневаниях; когда дикость зверских страстей подчинилась тебе, благодатью Божией; когда слезы утешения сами собою льются у тебя и ум чисто и без мечтаний молится; и когда радостно с готовностью сердца ожидаешь смерти, для многих страшной, которой желали бы они избежать.
Глаголы живота вечнаго, которые, как засвидетельствовал Апостол Петр (Ин. 6, 68), имеет Бог-Слово, суть глаголы о том, что им совершено, которыми тайноводствуемый к Нему еще отзде стяжает и вечную жизнь и залог Духа и непостыдную надежду спасения. Но сего не сподобляется тот, кто предпочитает душе плоть, и имеет пристрастие к земным благам и услаждается ими.
Словесен ( logikoz – разумен) не тот, кто имеет произносимое слово (имеет способность говорить членораздельно): ибо таков всякой человек; но тот, кто словесной (разумной) силою ищет и исследует, как обрести Бога. Впрочем никогда не найдет он, что есть по естеству Преестественный. Это невозможно ни для какого естества; но в премудром благоустроении всего сущего, в промышлении о нем, его сохранении, направлении и управлении, как бы созерцается и осязается красоты сей хитрец рододелатель и родоначальник (Прем. Сол. 13, 1. 4, 5), как домостроитель познается из дела рук Своих.
Нестяжательности не стяжаешь, как должно, без бесстрастия, ни бесстрастия без любви, ни любви без страха Божия и чистой молитвы, ни этих без веры и беспопечения, коими окрыляемый ум бросает долуплетущее мудрование, воспаряет в горнее и обозревает его, ища Владыку своего.
Лобызай чистоту, как зеницу ока своего, да будешь храм Божий и дом Ему желанный: ибо без целомудрия невозможно сделаться своим Богу. порождает же сие любовь к Богу, беспристрастие к мiру и удаление от него, а сохраняет смиренномудрие, воздержание, молитва непрестанная, созерцание духовное (Богомыслие), плач и рассуждение, – доброты коего не улучишь ты без бесстрастия.
Никто да не введет тебя в заблуждение, будто без святыни (чистоты), в противность слову Апостола (Евр. 12, 14) можно узреть Бога. Ибо Господь, всеблагой и всякой чистоты превыше сущий, неблаговолит внутренне являться нечистому. Как недостоин Его, паче Его любящий отца и матерь, или дочь и сына; так недостоин Его и тот, кто любви к Нему предпочитает что-нибудь временное и вещественное и тем паче этот мерзкий и смрадный грех. От того, кто не отвращается от сей нечистоты, отвращается Бог, так как ниже тление нетления наследствует (1 Корин. 15, 50).
Божественной любви без ведения не сподобишься, и ведения без веры, Веру же разумею, не просто нагую, но порождаемую деланием добродетелей. Истинное же сокрушение тогда улучишь, когда воздержанием, бдением, молитвою и смирением иссушив срасленную с плотью твоею сласть похотную, сораспнешься Господу Иисусу, и не будешь уже жить страстно, а начнешь жить Духом, сообразуясь с надеждою вышняго звания и избрания (2 Петр, 1, 10).
В сем познах, яко восхотел мя еси, вопиет к Богу Пророк, яко невозрадуется враг мой о мне (Пс. 40, 12), до конца тираня и бесчестя меня страстями. Но прежде конца исхити меня из рук его, и, дав мне пожить духовно, по благоугодному Тебе, благоволи по блаженной кончине, спасенным представить меня Твоему престолу, и отзде несущим залог спасения, по милости Твоей, и несомненное в нем удостоверение; так как обрестись в час исхода неготовым и трепещущим, я почитаю бедствием невыносимым, горчайшим и злейшим самой смерти и ада.
Не простое и не случайное какое дело – вера и надежда; но вера требует души твердой, а надежда нрава и сердца правого. к тому же, кто легко поверит невидимому без благодати? И кто возымеет надежду о будущем неявном, если не имел какого-либо правого опыта дарований Господа, из которых мог бы он получить удостоверение и о будущем как о настоящем? В обеих сих добродетелях требуется и сила нашей воли, и мановение и помощь Божия, коих когда нет, тщетен труд наш.
Порождением истинной добродетели бывает, или ведение, или бесстрастие, или то и другое вместе. Почему если бы кто тщетно стал искать в нас этого; то было бы неложно, что добродетель наша есть только кажущаяся добродетель, а не истинная. Ибо если б она не была такой, то была бы богата и плодами, а не одними листьями. Таким образом побуждаемый на добро, или человекоугодием, или самоугодием, или другим чем, неугодным Богу, лжив и не Боголюбив. Но если мы исправим побудительную причину, то несомненно достигнем совершенства в истинной добродетели, которая в свое время и в должной мере, принесет нам и ведение и бесстрастие благодатью всеблагого Бога нашего.
Уразумевай умышления врага (2 Кор. 2, 11) просвещением благодати, и повергая себя пред лицом Бога со слезами, исповедуй немощность свою, ни во что вменяя себя, хотя обольститель наш и внушает думать, что мы нечто. Не ищи преподания тебе дарований, если они не способствуют спасению и сохранению смиренномудрия; ищи же ненадымающего знания, как причины Боговедения, и того, чтоб не быть до конца насилуемому страстями, как тиранами, и разрешиться от плоти в бесстрастии, или, по крайней мере, в болезновании о прегрешениях.
Как нельзя взлететь ввысь без крыльев, так нельзя улучить и уповаемого, без несомненного удостоверения в том еще отзде; удостоверение же сие порождается из смирения, или от благодати Святого Духа в тех, кои совершенно благоугодили Богу, которым конечно свойственно и бесстрастие, или отчасти или совершенно, смотря по мере их Богоугождения и очищения. Те же, которые в ином виде исходят из тела, как в зиму страстей или в субботу (т.е. без дел добродетели) (Мф. 24, 20), подлежат суду и истязанию, во время воздаяния.
Спасаемый туне, благодари Спасителя Бога. Если же желаешь и дары принести Ему, принеси благодарно от вдовствующей души своей две лепты, – смирение, разумею, и любовь. И Он примет их, – что добре ведаю, – паче многого богатства добрых дел, ввергаемых многими в сокровищницу спасения. Если же ты, как Лазарь, имеешь нужду в оживлении, умерши от страстей, эти же самые добродетели, как родных сестер, предпосли ходатаицами пред Ним, – и всеконечно получишь искомое.
Исправляя, как должно, деятельную сторожу добродетельной жизни, чрез это одно не можешь ты достигнуть пристани бесстрастия, так чтобы чисто и непарительно мог молиться; если в тоже время ума твоего не будут обымать духовные созерцания просветительного ведения и познания сущего, коими окрыляясь и просвещаясь, стремительно возвышался бы он горе, в истинной, всецело любовью дышащей, молитве, к родственным ему светам вышних невещественных чинов, а от них, сколько доступно, к великому возносился бы свету, к тресолнечной Богоначальной Троице.
Не будем мы наказаны в будущем веке за то, что грешили, и не будем осуждены по сей причине, получив естество изменчивое и непостоянное, но за то, что, согрешив, не покаялись, и не обратились от злого пути к Господу, получив власть и время имея на покаяние. Бог благ и милосерд к кающимся хотя изображается Он угрожающим и гневающимся, но это на зло и грех, а не на нас, которых всегда готов принять, коль скоро увидит слезу сокрушения на лице нашем. Да и вообще Он бывает таков к нам, каковы дела и расположения наши, каждому воздавая по достоинству его жизни.
Когда случайно пошатнешься в добром стоянии, не трепещи, а, выпрямясь поскорее, спеши возвратиться к прежнему благоустроению, печалью, жалением, самоукорением, и слез довольным излиянием, в сокрушении духа; в силу коих, исшедши из случившегося падения, внидешь в лоно спасительного радования, полагая в сердце, вперед твердо стоять, чтоб опять, прогневив Судию, не иметь нужды в слезах и сокрушении в очищение: ибо если здесь этого не будет, то всеконечно в будущем не миновать нам мук достойных.
О СВЯЩЕНСТВЕ
Опять у нас слово о пречестном священстве, какого ангельского устроения и какой чистоты требует оно, а по принятии его еще большей, чем прежде, твердости и целомудрия: ибо если нечистое сколько-нибудь следует очищать, то чистое как допускать до осквернения? Иначе, если свету попустим омрачиться, и к масти благовонной примешаем что зловонное, то имеем наследовать увы, – и пагубу, как святотатцы, подобно Анании и Сапфире.
Если и кажется тебе, что ты, из сосуда погибельного и непотребного, достойно вступил в Ангельский и Божественный чин священства, ради малой некоей чистоты, став сосудом избрания благоприятным Господу, по Апостолу; то все же всеусердно блюди незапятнанной честь, которой ты сподобился. Храни Божественный дар, яко зеницу ока, чтоб причастившись без должного внимания, не быть с высоты низринутым в бездну, из которой трудно будет тебе найти выход.
Как муж разумный разумей, что когда Бог есть оправдаяй, то кто будет осуждаяй (Рим. 8, 34)? И если, быв призван, вступил ты в благодатный премiрный чин Божественного священства, нечего тебе беспокоиться о прошедшей жизни, если тебе и запятнаться случилось, но тотчас же с Божией помощью и очиститься и исправиться. Но после сего первою заботою, внимательной и трезвенной да будет у тебя – не омрачать благодати сей; чтоб если кто неразумно и будет осуждать рукоположение твое в священство, по причине прежних твоих дел, услышал он во вразумление Божественный глас, взывающий: яже Бог очистил есть, ты не скверни (Деян. 10, 15).
Легок чин священства и благо иго его; но лишь тому, если кто, вместе с тем, как приемлет его, начинает и исправлять его, как должно, и если не было покушения получить благодать Божественного Духа куплею. Если же человеческим исканием и тленным даром мнится купленным непокупное и непродажное; то как звание при сем было не свыше, так и бремя это будет очень тяжко, как носимое не по достоинству и выше сил, и иго это жестко стирать будет выю и сокрушать силу влекущего его, пока не истощит и не измождит его вконец, если не сложит.
Дерзновенно подшедши под иго священства, право твори пути свои и право правь слово истины, со страхом и трепетом содевая чрез то свое спасение. Ибо Бог наш есть огнь поедаяй: и если ты коснешься Его, как злато, или и сребро, то не бойся пожжения, как вавилонские отроки в пещи; если же ты травяной и тростниковый, из удобовозгорающегося вещества, как земная мудрствующий, то бойся, чтоб не быть пожжену небесным огнем, если не убежишь от гнева, как Лот, воздержанием от страшных тайн, или не поспешишь омыться в слезах покаяния. Только осырившись водою слезной ты станешь неопалим и не уязвим для огня правды, как некогда слабое растение купины. В таком случае я не знаю, есть ли какой из грехов, на кои мы так скоры по немощи своей, который не был бы изглаждаем Божественным огнем в служении, совершаемом с полной чистотою, или действенным очищением.
Не осилив же отстать и очиститься от страстного расположения, по причине долговременной привычки, как дерзаешь ты, окаянный, касаться того, что и для Ангелов неприкосновенно? Итак или вострепещи и воздержись от Божественного священнодействия, и тем умилостиви правду Божию, или как бесчувственный и неисправимый, попускай себя впасть в руки Бога живого, Который не пощадит тебя человеколюбно, но накажет немилосердо за то, что ты бесстыдно дерзаешь приступать к царской брачной вечере с душой оскверненной и в рубищах, когда ты недостоин даже входа в царский чертог, а не только возлежания на его вечере.
Знал я одного из освященных, который дерзал приступать к Божественному тайнодействию недостойно, по причине блудной, владевшей им страсти. Впал он за это в тяжкую и неизлечимую болезнь и приближался уже к смерти. Поелику таким образом, все сделав для уврачевания своей болезни, не успел он ни мало, и болезнь не только продолжалась, но еще усиливалась; то пришедши в чувство и сознав, что умирает по причине недостойного литургисания, дал он с клятвою обет, что не приступит более никогда к священнодействию. За словом сим тотчас последовало и уврачевание болезни, так что и следа ее никакого не осталось.
Блистателен чин священства и священное облачение, но если посвященный имеет при сем внутри и душу блестящую чистотою. Когда же он сквернится с беспечностью, и совесть, свидетельствующая о срамоте сей, презирается; тогда свет становится тьмой, виновницей и вечного мрака и огня, если, оставив путь сей, стремнинистый по обе стороны, не изберет он другого, – жизни добродетельной со смирением, безбедно ведущей в Царствие Божие.
Получение спасения достигается добродетелью и в низком состоянии, а не досточестным священством, требующим и жития равноангельного. Итак или будь бесстрастен по-ангельски, как бы вне мiра и плоти сущи мудрованием, и таким образом вступи на эту небесную лествицу, или, сознав свою немощь, устрашись высоты, угрожающей и падением великим для неисправных, и емлись за жизнь, общую большинству, не меньше однако же той особной приводящей к Богу и присвояющей Ему, в которой, если и пасть тебе случится, удобнее для тебя восстать покаянием, благодатью всемилостивого Бога нашего.
Плоть и кровь Царствия Божия не наследует (1 Кор. 15, 50). Но ты, причащаясь плоти и крови Бога, и бываешь сотелесен Ему и сорастворен с кровью Его; почему имеешь уже внутрь себя Царство Небесное: как же осаждаем бываешь ты страстями плоти и крови? Боюсь, что не пребудет в тебе Дух Божий, как в плотяном (Быт. 6, 3), и в час Суда рассечен ты будешь полма: тогда взьмут от тебя всечестное священство, как от недостойного такой благодати и отошлют тебя на вечное мучение во ад.
Будто страха Божия нет пред очами твоими, что ты, кажется, маловажным нечим почитаешь недостойное священнодействование, прельщаем бывая самолюбием, подлагающим тебе, что Божество благо. На этом почивали некогда Дафан и Авиррон, пока не поглотила их земля. – Ужаснись того же и ты, и истинно убоясь страха, идеже есть страх (Пс. 13, 5), держи в мысли, коль велико дело есть Священнодействование: и, или достойно и чисто, – чтоб не сказать, – равноангельно, пользуйся властью Божественного священства, или отступи от сего страшного служения, как человек разумный; чтоб иначе, небрежничая ныне в сем деле, и совесть свою, обличающую тебя, обманывая, софизмами некогда, когда все будет право рассуждено и осуждено, не возопил ты со стенанием: страх, егоже ужасахся, приде ми, и егоже бояхся, срете, мя (Иов. 3, 25)!
Трезвенно и болезненно, во-первых о себе самом приноси с сокрушением и слезами мироспасительную Священную жертву во очищение: ибо кто так, как ты, поболезнует о тебе и станет приносить о тебе жертву, когда умрешь? Почему прозревая имеющее быть, как бы уже похороненного поминай себя, в ходатайство о спасении твоем предлагая Богу сии святые дары на трапезе, воспоминая Его вольное здесь и человеколюбивое заколение.
* * *
Какое несказанное и невыразимое утешение, когда душа с уверенностью во спасении отделяется от тела, слагая его, как одежду! Ибо, как бы во обладании суще уповаемых благ, она оставляет его беспечально, с миром идя к Ангелу, свыше сходящему к ней с радостью и веселием, и вместе с ним беспрепятственно проходя воздушное пространство, никакому не подвергаясь нападению со стороны духов злобы, но в радости восходя с дерзновением и благодарными возгласами, пока достигнет поклонения Творцу, и там получит определение быть помещенной в сонме подобных ей и равных в добродетели, до общего воскресения.
Страшное скажу тебе слово; но не дивись. – Если и не достигнешь бесстрастия, по причине, может быть, тиранских предрасположений, но находясь во время исхода в глубоких чувствах смирения, ни чем не меньше бесстрастного, вознесешься на облаках. Ибо пусть сокровище бесстрастных составлено бывает из всякой добродетели; но драгоценный камень смирения, паче всех их досточестен и высок, и стяжавшему его доставляет не только умилостивление пред Богом, но и вход вместе с избранными в брачный чертог Царствия Его.
Приемля от Бога оставление прегрешений, славь Его, что не помня твоего зла, не отмщает тебе за него, и всеусильно охраняй себя от произвольных падений. Ибо хотя и в них возможно получать прощение всякой день до самой смерти; но ты оказываешься неблагодарным, если так легко и в ведении согрешаешь. Впрочем, если, камнем благонадежия отогнав пса отчаяния будешь неотступно и терпеливо умолять благость Божию, то простятся тебе многие грехи, чтоб и ты возлюбил Многоблагоутробного и Преблагого, в веке грядущем.
Когда, по действию Божественной благодати, предстанешь ты пред Богом в молитве со слезами, пади ниц, крестообразно простершись на земле и, ударяя главою, проси отпущения отзде, как освобождения от тления, и избавления от искушений; но не как тебе желательно, но как, когда и где, благоизволит Бог, желай изыти, и даже с любовью готовность изъявляй соизыти вместе с сими слезами ко Господу в глубоком смирении, чтоб утолить пламя желания своего и искания; но соглашайся потерпеть и отсрочку в настоящее время, если Бог прозревает нечто лучшее. Одного только настоятельно и неотступно ищи, – чтоб не отпасть от Бога; – чего для сего не делая, чего не говоря. чего не намеревая, и чего не предпринимая.
Будучи плотоносцем, не покушайся исследовать мысленного и духовного, как оно есть, хотя умность души твоей и располагает тебя к сему, когда бывает чиста. Ибо пока нетелесная душа, держимая в узах плоти и крови, не отрешится от сей дебелости, и не станет быть с умными силами, дотоле не может, как должно, помышлять о них и понимать их. Итак предуготовляясь изыти из своей связи вещественной, как из второй матерней утробы мрачной, в невещественное оное и светлое существование, благодушествуй, славя благодетеля своего, переводящего нас чрез смерть к чаемому нами лучшему бытию, – непрестанно трезвенствуй и бодрствуй, по причине окрест нас ходящих нечистых демонов, всегда наветующих против нашего благобытия и пяту нашу коварно блюдущих до самого конца жизни, – и до самого исхода своего трепещи за себя, по причине безвестности будущего, как созданный превратным и изменчивым по самовластью своему.
Враг тогда встречает нас жестокими и страшными искушениями, когда почует, что душа вступила в высшие меры добродетели. Свидетельствуется же это словами молитвы и возвышением ее над вещественной двоицей плоти и чувств. И тогда человеконенавистник так злобно искушает, что нам приходится даже в жизни отчаиваться. Но не знает он, суетный, каких благ бывает для нас виновником, делая нас чрез терпение более опытными и светлые нам сплетая венцы.
Нет другого столь великого подвита, как подвиг целомудрия и девственности. Честно хранящий безбрачие составляет предмет удивления для Ангелов и увенчивается не менее мучеников. Ибо от того, кто будучи связан плотью и кровью, всегда старается подражать безвещественности бесплотных посредством чистоты, сколько требуется трудов и потов? И воистину, столь велико и высоко это дело, что было бы невозможным, как выше-естественное, если бы Бог свыше не являл Своего заступления, укрепляя и утверждая немощное и бренное естество, и неким образом от земли восставляя его Божественной любовью и упованием обетованных воздаяний.
Усыренная многопитанием и многоспанием плоть, – великая препона целомудрию. Истинное же целомудрие и в сонных мечтаниях пребывает неподвижным. Ибо если ум во сне услаждается ими, то это служит признаком, что он носит во глубине болезнь сей страсти. Если же благодатью Божией сподобится он во сне беседовать с Богом, то явно, что он пребывает для сей страсти неприкосновен; почему и во всякое время бывает души и тела бодренным стражем, держа их в мирном между собою устроении, и как пес некий бодрствуя над ними по причине злокозненных волков, и чрез то избегая хищничества.
Странное скажу тебе слово; но не дивись. Есть некое сокровенное таинство, между Богом и душой совершающееся. Бывает же сие с теми, которые достигают высших мер совершенной чистоты, любви и веры, когда человек, совершенно изменившись, соединяется с Богом, как свой Ему, непрестанной молитвою и созерцанием. На сей находясь степени, Илия заключает небо на бездождие, и небесным огнем попаляет жертву; Моисей пресекает море и воздеянием рук обращает в бегство Амалика; Иона избавляется от кита и глубины морской. Ибо нуждение некое бывает при сем для человеколюбивейшего Бога, в меру однако же того, как сие с Его волею согласно. Сподобившийся сего, хотя и плотью обложен, но превзошел меру тления и смертности, как обыкновенный, сон приемля смерть, к его утешению пересылающую его к тому, чего всегда чаял он.
О СВЯЩЕНСТВЕ
Благоговея пред Владычними страстями, и пред истощением за нас Бога-Слова, а также и пред жертвою и срастворением в нас животворящего и Божественного Тела и Крови, коих не только причастия, но и Священносовершения сподобляемся мы, смиряй себя, как овча заколения, почитая всех воистину превосходящими тебя, и всячески блюдись, как бы не уязвить чей-либо совести. Без очищения же себя не дерзай прикасаться Святых Тайн, чтоб не пожжену быть как сено, Божественным огнем, и как воск растаяв, не разлиться?
И воистину, если будешь, как должно, совершать сие Божественное, всечестное, и страшное священнодействие, и совесть ни в чем не будет укорять тебя; то ни в чем другом не обретешь ты столь удостоверительного упования спасения, как в нем. Ибо от него получится тобою благо, паче всякого другого делания и созерцания. – Если же не так, то сам смотри, что сие значит. – И всеконечно лучше, по сознанию своей немощи отказаться от высокого чина священства, нежели с сознанием своего недостоинства и нечистоты принять его, и носить, и кажась для многих высоким, быть на деле по недостоинству, подобным трупу, достойным плача.
Служение честного священства и его умилостивление Бога и неотступное за всех пред Ним ходатайство столько превосходит всякое псалмопение и молитву, сколько солнце звезды. Ибо самого Единородного приносим мы в жертву, – Его, по человеколюбию туне заклавшегося за грешников, предлагаем и приводим в умоление не только об оставлении грехов, но и о даровании всего, в чем имеем нужду, и о чем молимся: и Тело, с Божеством соединенное, как некий угль попаляет всякое беззаконие и сердца просвещает с верою приступающих; равным образом и Божественная и всечестная Кровь паче всякого иссопа, омывает и очищает всякую нечистоту и скверну тех, кои дерзают приступать к Святым Тайнам со всевозможным сокрушеяием и уповательным умилением. Где можно получить что-либо такое?!
Не вознесшееся на небеса тело Бога-Слова, как сказал некто из Святых, с небес сошедши жрется, но самый хлеб и самое вино прелагаются в Тело и Кровь Христовы, при совершении с верою, страхом, любовью и благоговением Божественного таинства удостоенными честного священства, в коем таинстве совершается сие пременение одного в другое, действием и наитием всесвятого Духа. Какая же чистота и святость требуется от Иерея, касающегося Божественного Тела, и какое дерзновение, когда он должен являться посредником между Богом и людьми, имея смолитвенниками себе, со Пресвятою Богоматерью, небесные Ангельские чины, и всех от века Святых? Мне кажется, Ангельские, или Архангельские: ибо по сану следует быть и качествам.
Заметить тебе надлежит, брате, что Святые дары, имеющие быть освященными, для того предлежат открытыми после Символа веры, что они неким образом как бы молятся о приносящих, и вопиют неизрекаемыми гласами к Живущему на небесах, да не презрит их, но да призрит на них, воспоминая вольное за грешников истощение Сына своего, Его неизреченное схождение и человеколюбивое заклание, Ибо не праведным нам даровал Он чрез Свои страдания искупление и спасение, но падших нас помиловал и восставил, яко благой и незлобивый.
* * *
Хотя тщася о чистой, с Богом невещественно соединяющей невещественный ум молитве, и достиг ты уже того, что, как в зерцале, видишь имеющую сретить тебя после конца здешней жизни, участь, как приявший залог Духа и Царствие Небесное внутри стяжавший всем чувством с полным удостоверением; при всем том недопусти себя разрешиться от плоти без предузнания смерти, но и усердно молись об этом и внутренне благонадежен будь улучить сие, если будет благоугодно Богу и полезно тебе, пред исходом, – к коему и уготовляй себя денно-нощно, отревая всякую боязливость, как бы прошедши воздушные пространства и избежав духов злобы, дерзновенно и небоязненно был ты уже в небесных областях, споставляемый с Ангельскими чинами и сопричисляемый к избранным от века праведникам, и Бога зря, сколько сие доступно, или всячески зря блага, от Него нам уготованные и Бога-Слово созерцая, лучами своими освещающего все пренебесное, поклоняемого единым с пречистою плотью своего поклонением, купно с Отцом и Святым Духом, от всех небесных сил и Святых всех. Аминь.

ПРЕПОДОБНОГО ОТЦА НАШЕГО ФЕОГНОСТА о жизни деятельной и созерцательной, и о священстве главы, коих акростих таков:

ПРЕПОДОБНОГО ОТЦА НАШЕГО ФЕОГНОСТА
о жизни деятельной и созерцательной, и о священстве главы, коих акростих таков: