Глава 53

1-3. Пророчество о явлении Мессии в "образе раба". 4-6. Причина и цель такого крайнего Божественного снисхождения к людям - тайны воплощения и искупления. 7-9. Поразительные детали из истории страданий Спасителя, Его крестной смерти и погребения. 10-11. Раскрытие внутреннего смысла великой Голгофской жертвы. 12. Заключительный момент искупления - торжественное прославление Богом Невинного Страдальца.

"53-я глава, непосредственное продолжение 52:13-15 разделяется по содержанию на три части, из которых в первой (1-8а.) содержится обширная речь пророка о страданиях Раба и искупительном значении страданий, во второй (9-10) речь того же лица о великой награде, ожидающей Божественного Страдальца, и в третей (11-12) слова Всемогущего Владыки мира о страданиях и прославлении Отрока Господня, подтверждающие вдохновенные речи пророка" (И. Григорьев "цитиров. сочин". 207 ст.).

По силе и глубине пророческого прозрения, no яркости и живости данных здесь образов, по удивительной точности различных исторических деталей, наконец, по глубокому проникновению во внутренний смысл величайших тайн -воплощения и искупления, пророчество 53 гл. не имеет себе равных во всем Ветхом Завете и по справедливости признается "кульминационным пунктом" всего ветхозаветного пророчества.

"Это - центр дивной книги утешений (40-54 гл.), и вместе с тем самый средоточий, самый высокий и самый глубокий пункт всего ветхозаветного пророчества" (Delitsch, v. II, 353).

1 [Господи!] кто поверил слышанному от нас, и кому открылась мышца Господня?

1. (Господи)! кто поверил слышанному от нас, и кому открылась мышца Господня? Данный стих представляет собой общее введение к речи 53-й главы, в котором определяется лицо говорящее, предмет речи и адресаты ее. Ввиду того, что установка всего этого крайне важна для правильного понимания настоящей главы, а между тем среди комментаторов существует по этому поводу разногласие, остановимся на выяснении этого с некоторой подробностью. Большинство средневековых раввинских и новейших рационалистических экзегетов, не желая признавать мессианского смысла данной главы, держится того мнения, что лицом говорящим здесь выступает пророк Исаия; но предметом его речи является не Мессия, а народ еврейский вообще или, точнее, период его тяжелого, политического существования ("скорбь дней Мессии"), а слушателем, укоряемым от пророка, оказывается весь неверный языческий мир, притесняющий избранный народ Божий. Но если подобная попытка придавать речам пророка Исаии "О Мессии" коллективный смысл не имела успеха раньше (49:3, 5-7), то здесь повторение ее еще меньше имеет оправдания для себя, так как из всего анализа 53 гл. ясно, что в ней идет речь об единичной личности, а не об олицетворении общины (см. в особенности, "муж скорбей" (3) "все мы блуждали..." Господь возложил на Него грехи всех (6) "Он страдал добровольно" (7) "за преступления народа Моего претерпел казнь" (8) "не сделал греха и не было лжи в устах Его" (9) и др.). Недаром даже такой свободно мыслящий экзегет, как Duhm и тот относительно затронутого вопроса говорит следующее: "Мессия здесь трактуется, насколько только возможно, еще гораздо индивидуальнее, чем в остальных песнях, и толкование Его личности в смысле действительного или "истинного" народа израильского здесь всецело невозможно (vollends unmögich - "Das Buch Jesaia" - 365 s. Gothingen 1892). А вместе с этой гипотезой падает и другая, как связанная с ней, о том, что исключительными слушателями, к которым была обращена эта обличительная речь пророка, были представители языческого мира, теснившие народ израильский. От критики ложного мнения перейдем к выяснению и обоснованию правильного, выраженного хотя и весьма аподиктически, но, к сожалению, без достаточных доказательств.

"Нельзя сомневаться, что говорящим лицом является здесь сам пророк Исаия, неверующими или сомневающимися - евреи, а слушателями - евреи и язычники" (И. Григорьев, с. 207).

Правильность только что изложенного взгляда утверждается, прежде всего, на анализе контекста речи. Целый ряд предшествующих речей пророка Исаии (48-50) содержал в себе грозные обличения народа еврейского за его "неверие" в кроткого Отрока Господня, т. е. в Мессию. В них были обращения и ко всему сонму Израиля и к худшей его части, отдельно. В частности, последняя, 52 гл., заключала в себе обращение к лучшей части - к духовному Сиону, которому возвещалось пришествие великого Благовестника и радостное перекликание вестовых сторожей, по поводу грядущего спасения и мира (7-8). Но, очевидно, все эти радостные вести далеко не доходили до слуха тех, которым они, прежде всего, предназначались: и голос Благовестника и его стражей для огромного большинства израильского народа был "гласом вопиющего в пустыне", так как он не мог иметь питательного плода на этой огрубевшей, каменистой почве. Вот к этому-то неверующему большинству Израиля пророк Исаия и взывает теперь со своим пророческим словом, желая, с одной стороны, разбить ложно-мессианские представления иудеев и подготовить их к смиренному виду кроткого и спасающего Мессии, с другой - сделал последнее воззвание к неверующей массе этого, некогда избранного, народа и отнять у него всякий предлог к возможному самооправданию.

Ясное подтверждение такого взгляда находим мы, прежде всего, у того же пророка Исаии, который неоднократно и в не менее сильных аналогичных с имеющимися в 53 главе выражениях упрекал современных ему иудеев. Так, еще в 6 гл. в рассказе о самом посольстве пророка Исаии Господом мы читаем, между прочим, следующее: "пойди и скажи этому народу; слухом услышите - и не уразумеете, и очами смотреть будете - и не увидите. Ибо огрубело сердце народа сего, и ушами с трудом слышат, и очи свои сомкнули, да не узрят очами, и не услышат ушами, и не уразумеют сердцем, и не обратятся, чтобы Я исцелил их" (6:9-10).

Или еще: "ты видел многое, и не замечал; уши были открыты, но не слышал" (42:20; Ср. 28:9-15; 29:10-15; 30:9-11; 43:23). Наконец, последняя тень сомнения должна исчезнуть при свете новозаветных комментариев данной главы. Так, в Евангелии от Иоанна только что приведенные нами места из пророка Исаии, а равно и начало 53 главы прямо приводятся в обличение неверия иудеев: столько чудес Он (Иисус Христос) сотворил пред ними, и они не веровали в Него, да сбудется слово Исаии пророка: "Господи, кто поверил слышанному от нас? и кому открылась мышца Господня?" (Ин 12:37-41). Точно так же и Апостол Павел в своем послании к Римлянам, ставя качало 53 гл. в прямую связь с предшествующей речью о проповеди Благовестника среди Израиля (Ис 52:7 ст.), дальше говорит: но не все послушались благовествования. Ибо Исаия говорит: "Господи, кто поверил слышанному от нас?" (Рим 10:15-16 ст.)

Остается ряд второстепенных вопросов. Почему, напр., пророк говорит о себе во множественном числе? Очевидно, потому, что он говорит здесь не только лично от себя, но и от всего сонма ветхозаветных пророков, возвещавших о Мессии. Параллель этому усматривают в начале 40-ой гл., где Божественное повеление утешать народ израильский дается не одному Исаии, но многим пророкам (40:1), Под "слышанным от нас" ("слухом нашим" LXX и слав.) тут, правильнее всего, разуметь специальное пророческое откровение о Мессии и Его царстве (Ис 21:10; 28:9; Иер 49:14; Авд 1:1 и др.); и др.). Отсюда, в общем смысле, под ней можно понимать все Божеств, знамения и чудеса, данные для вразумления Израиля. В частности же, здесь под "открытием мышцы Господней", судя по контексту (52:10), следует разуметь чудесное откровение силы и славы Божией в церкви Христовой. Если же пророк говорит, что эта мышца для некоторых уже "открылась", то, конечно, не в смысле действительного наступления этой эпохи, а в смысле веры в нее, субъективного внутреннего убеждения в ее будущем наступлении

2 Ибо Он взошел пред Ним, как отпрыск и как росток из сухой земли; нет в Нем ни вида, ни величия; и мы видели Его, и не было в Нем вида, который привлекал бы нас к Нему.

В 2-3 стихах описывается крайне смиренный, кроткий и даже униженный внешний вид и соответствующее сему общественное положение Мессии. Всем этим пророк, очевидно, идет прямо навстречу самому главному и наиболее пагубному предрассудку иудеев о грозно-величественном виде ожидаемого ими Мессии и его роли, как победоносного, земного царя-завоевателя,

2. Ибо Он взошел пред Ним... Непосредственный грамматический смысл речи, по-видимому, говорит за то, что здесь раскрывается отношение Мессии к Господу, т. е. Бога Отца к Богу Сыну. Так именно и понимают данное место очень многие из древних и новых экзегетов (Витрин, Шмидт, Гофманн, Делич, Дум, еп. Петр, Властов, (The pulp. Comm. и мн. др.). Но при таком понимании становится довольно неестественной логическая связь мыслей: пред Лицом Бога-Отца восходит, да еще в самом жалком и смиренном виде, Тот, Кто от века "сущий в недре Отчем" (Ин 1:18) и для Кого, конечно, не имели смысла никакие пророческие предупреждения о внешнем виде имеющего явиться Мессии. Но последнее было крайне важно и необходимо для людей, в особенности, для заблуждающихся иудеев, составивших себе крайне превратное представление обо этом.

"Поэтому лучше относить суффикс ("пред Ним") к субъекту вопросительного предложения первого стиха, т. е. к индивидуальной личности пророка и коллективной личности народа израильского". (И. Григорьев, с. 209. см, также Комм. СПб. проф. 813 с.).

Как отпрыск и как росток из сухой земли... Вместо первого определения "отпрыск" LXX и наш славянский имеют "яко отроча". Евр. слово - jonach - допускает оба эти перевода: в отношении к человеку, оно указывает на "грудного младенца", а в применении к растениям - на "молодой, сочный отросток". Нельзя не заметить, что оба эти сравнения довольно часто встречаются у различных пророков, в том числе и у самого пророка Исаии, хотя последнее ("отрасль"), видимо, преобладает (Ис 7:14-16; 9:6; 11:1; Иов 14:7; 15:30; Иер 23:5; Иез 17:4, 22; Зах 6:12 и др.)

Как росток из земли сухой... [В Славянском переводе с 70-и - Яко корень из земли жаждущей... Прим. ред. ] Вместо "жаждущей" Акилла перевел "непроходимой" - замечает блаженный Иероним: "чтобы показать преимущество девства, - что без всякого человеческого семени Он произошел из земли, бывшей прежде "непроходимой" (также и Иоанн Златоуст). Всеми приведенными сравнениями, в особенности, последним пророк достаточно подготовил умы своих слушателей к тому, о чем он дальше говорит уже прямо, без всяких образов и подобий. Лучшую параллель к этому сравнению дает пророк Иезекииль (17:23).

Нет в нем ни вида, ни величия... который привлекал бы нас к Нему. Вот, в простых и ясных словах сущность всего пророческого изображения внешнего вида кроткого и смиренного Сына Божия, явившегося в образе раба. Акилла переводил: "нет у Него ни вида, ни великолепия". А Симмах еще подробнее: "нет у Него ни вида, ни достоинства, чтобы мы признали Его, ни величия (uewria), чтобы мы пожелали Его. "Отрок Господень" в своем явлении людям не имеет вида и внешней обстановки, которые были бы желательны для них или которых они ожидали при явлении Его, по своему естественному рассуждению; ибо, говорит святой Кирилл Александрийский, "у него не было вида и славы, приличных Богу" (Исх 19:16-20; 20:19); но он "уничижил Себя Самого, приняв образ раба, сделавшись подобным человекам и по виду став как человек" (Флп 2:7 - См. а Ком. СПб. проф. 814). Слова эти, однако, нельзя понимать в тот смысле, что будто бы наружный вид Спасителя был настолько жалок и убог, что он как бы отталкивал от себя. Наоборот, вся христианская древность свидетельствует о выдающейся духовной красоте Лика Спасителя. Они просто означают лишь то, что у кроткого небесного Учителя не было того горделивого, надменного вида, той знатности по рождению и той пышности в образе жизни, которыми иудеи в своих ложных представлениях о Мессии уже заранее окружили Его.

3 Он был презрен и умален пред людьми, муж скорбей и изведавший болезни, и мы отвращали от Него лице свое; Он был презираем, и мы ни во что ставили Его.

3. Он был презрен и умален пред людьми... Содержание третьего стиха еще больше усиливает мысль второго: там говорилось, что Мессия не имеет никаких особенных достоинств и ничем не выдается из среды обыкновенных смертных. Здесь мы добавляем, что если Он чем и выдается, то только в отрицательную, а не в положительную сторону: Он хуже и презреннее всех других; как же Ему, после этого, претендовать на роль Мессии? О презрении, которым большинство иудеев и язычников встретит Мессию, пророк Исаия уже говорил и раньше (см. 49:7). И действительно, Своим рождением в вертепе, Своим происхождением из Назарета, Своим постоянным дружеским обращением с мытарями и грешниками; Мессия во время Своей земной жизни постоянно давал поводы слепым вождям народа иудейского отзываться о Нем с презрением и враждою (Мф 15:2, 12; Лк 19:7).

И умален пред людьми... или как в славян. паче всех сынов человеческих. Под "сынами человеческими", основываясь на библейском употребление (2:9; 11:17), многие склонны разуметь здесь "знатных представителей" народа иудейского, в особенности, его законников и фарисеев, этих наиболее ожесточенных врагов Господа. Симмах переводит это словом elacistoV - "наименьший из людей", а Иероним - novissimus - "младший из всех". И эти два последних перевода, по-видимому, наиболее удачно передают мысль текста, задача которого указать на крайне невысокое, приниженное общественное положение Мессии, Который, происходя из низшего класса и обращаясь больше с простым народом, встречал постоянно оскорбительно-холодное и надменно-презрительное отношение к себе со стороны знатных, богатых и влиятельных официальных вождей народа.

Муж скорбей... С еврейского - isch maciboth - означает: "муж или человек трудов, печалей, скорбей" (Исх 3:7). Дополнительным синонимом этого определения служит следующее за ним и изведавший болезни. Это - или общее определение человеческой природы, естественный удел которой скорби и болезни, или даже более частное указание на греховное человеческое естество, так как изнурительный труд, различные болезни и печали вошли в природу человека, в качестве ближайших следствий грехопадения (Быт 3:16-19).

Последнего толкования придерживается и блаженный Иероним, который говорит, что данный текст "указывает на истинное человеческое тело и на истинную человеческую душу Того, Кто, зная носить немощи, преодолел Божеством все оныя" (блаженный Иероним). Здесь, таким образом, прикровенно обозначена вся глубина тайны воплощения: Бог, явившись во плоти, воспринял на Себя падшее естество наше, чтобы Своей искупительной смертью его очистить, вознести и прославить, как это прекрасно пояснил и Апостол Павел, сказавши: "ибо мы имеем не такого первосвященника, который не может сострадать нам в немощах наших, но Который, подобно нам, искушен во всем, кроме греха" (Евр 4:15).

И мы отвращали от Нет лицо Свое... Акилла и блаженный Иероним передают это несколько иначе и как бы сокровенным было лицо Его, соответственно с чем последний и толкует это место в том смысле, что Господь намеренно скрывал, или не обнаруживал, не проявлял Своего Божественного Всемогущества, чтобы в смирении понести добровольно воспринятое Им бремя человеческого греха. Следствием этого, разумеется, было то, что и люди, "отвращались" от Него, т. е. не признавали Его за Мессию и даже издевались над Ним, когда Он выдавал Себя за действительного Мессию. Многие из толковников прообраз этой черты усматривают еще в истории многострадального Иова: "...знающие меня чуждаются меня. Покинули меня близкие мои, и знакомые мои забыли меня" (Иов 19:13-14); или: "Он поставил меня притчей для народа и посмешищем для него" (17:6). Страждущий Мессия представляется удаленным от людского общества, наравне с людьми прокаженными. Это - уже крайняя степень возможного общественного унижения человека, когда община выделяет его из себя, как недостойного члена.

4 Но Он взял на Себя наши немощи и понес наши болезни; а мы думали, что Он был поражаем, наказуем и уничижен Богом.

С 4 по 6 ст. пророк дает ключ к разгадке такого удивительного и необъяснимого для большинства ветхозаветного человечества явления, как страдания и унижения Мессии. Еще из истории праведного Иова мы хорошо знаем, что в сознании ветхозаветных мудрецов положительно не укладывалась идея невинных страданий: если кто страдал, то он, следовательно, был грешен; вот, обычная логика того времени, которую иудеи, конечно, стали бы прилагать и к страждущему Мессии, о Котором говорит здесь пророк, законно усматривая в словах пророка внутреннее противоречие: если тот, о ком ты говоришь - Мессия, то Он не должен страдать (потому что Он должен быть невинен); если же Он будет страдать, то это - уже не Мессия. Пророк Исаия и разрешает здесь это мнимое противоречие, раскрывая, что хотя Мессия и будет страдать, но не за Свою личную вину, а за наши общие грехи, Он явится Невинным Страдальцем, почему Его страдания и будут иметь такую исключительную, очистительно-искупительную силу.

4. Для лучшего понимания как данного стиха, так и всего рассматриваемого отдела (4-6), толкование 4-го ст. следует начать со второй его половины, где дается исходный пункт речи.

Мы думали, что Он был поражаем, наказуем и уничижен Богом. Пророк здесь соединяет себя с уверовавшими иудеями и как бы от лица их говорит об их бывшем заблуждении и раскаянии в нем. Сущность заблуждения иудеев, по их собственному сознанию, заключалась в том, что они, видя Мессию, переносящим ужасные страдания и позор унижения, думали, что Он - великий грешник, если Бог наказал его так сильно. Еврейский глагол, указывающий на это наказание - nega - намекает, главным образом, на проказу (Лев 13:3, 9, 20; Чис 12:9-10; 4 Цар 15:5; и др.), что согласно и с контекстом (3 ст.). И из истории крестных страданий Спасителя мы, действительно, знаем, что многие в самом факте позорной Его смерти видели уже доказательство Его самозванства и Божественной кары за это (Мф 27:43). О том же говорит и известный евангельский возглас Божественного Страдальца: "Или, Или! лама савахфани? то есть: Боже Мой, Боже Мой! для чего Ты Меня оставил?" (Мф 27:46). Точно так же Евангелия отмечают и то, что у самого же подножия креста были уже уверовавшие в Распятого, как, например, один из распятых с ним разбойников и римский сотник (Лк 23:40-43. 47).

Но Он взял на Себя наши немощи и понес наши болезни... Мы думали, что страдания на Мессию посылает Бог за Его грехи; но нет мы жестоко заблуждались: оказывается, Он Сам добровольно понес наши немощи и наши болезни. Исходя из содержания догмата искупления, многие экзегеты склонны под "немощами" и "болезнями" разуметь исключительно духовные немощи, т. е. "грехи" людей, Но евр. термины - makib и holi - не употребляются для обозначения понятия "грех". Поэтому, гораздо правильнее толковать эти определения в их прямом, буквальном смысле, так как "немощи" и "болезни", в качестве следствия грехопадения, являются лучшим указанием и на производящую их причину. Вместе с тем, тут нельзя не видеть также соответствия и с содержанием 3-го стиха ("муж скорбей и изведавший болезни"), в котором, вообще, описывается уничиженное состояние Мессии, которое здесь выясняется.

5 Но Он изъязвлен был за грехи наши и мучим за беззакония наши; наказание мира нашего было на Нем, и ранами Его мы исцелились.

5. Но Он изъязвлен был за грехи наши и мучим за беззакония наши... Идет повторение и более подробное раскрытие только что высказанной мысли о действительном смысле страданий Мессии. Это - наиболее ясное и сильное предсказание о крестных страданиях и смерти Спасителя, значение которого долгое время признавала даже и древне-раввинская традиция. (См. примеры из Mидраша в комментарии СПб. проф. 818-819 с.), Так, раввин Иосе-галилеянин на вопрос: "какая, по-твоему, мера больше - мера благости или мера мщения?" отвечает: "мера благости больше, а мера мщения меньше. Царь же Мессия смирился и умалился за преступников, как говорится: но Он изъязвлен был за грехи наши... Насколько больше Его заслуги для всех родов, как написано: и Господь возложил на Него грехи всех". Глагол "изъязвлен" или "изранен" евр. halal - указывает, вообще, на физическое страдание, в частности, именно на пронзение копьем (Иез 32:25). Здесь имеется в виду известная евангельская деталь о прободении ребра Спасителя, .

Мучим за беззакония наша, ига как переводят некоторые "сокрушен", вместо "мучим". Здесь, следовательно, подчеркивают другой момент страданий - тяжкие душевные муки Божественного Страдальца, который Он предощущал еще накануне, а саду Гефсиманском, и со всей остротой пережил в самый момент крестных страданий (Мф 26:37-38; 27:46; ср. Пс 21:17; ; 87:4-8, 15-18).

Наказание мира нашего было на Нем...

"Наказание - musar - может быть понимаемо в двояком смысле: юридическом и педагогическом. LXX и Вульг. понимали в последнем, почему: paideia eirhnhV hmwn, disciplina pacis nostrae. Но контекст речи располагает совмещать тот и другой смысл: наказание Отрока Господня, с одной стороны, было возмездием перед правосудием Божиим за грехи человечества, т. е. имело юридический характер, было роеnа mulcta; с другой стороны, убив грех, живущий в человеческой природе (Рим 6:6), оно делало для людей возможным приведение к Отцу Небесному (Еф 2:18), таким образом имело и педагогическое значение". (Ком. СПб. проф. 819).

Следовательно, это было действительное наказание, но такое, посредством которого был достигнут нам мир (примирение) с Богом, некогда нарушенный грехопадением. Почему пророк Исаия и имел полное основание назвать Мессию раньше "князем мира" (9:5).

И ранами Его мы исцелились или как в славянском переводе, язвою Его мы изцелехом. Пророчество это представляет поразительную точность относительно главнейшего момента искупительного служения Мессии, Его крестной смерти, когда струящаяся из пронзенных рук и ног драгоценная кровь Господа исцеляла человечество от смертных болезней греха. Апостол Петр почти также выражается в послании, когда пишет: Он грехи наши Сам вознес телом Своим на древо, дабы мы, избавившись от грехов, жили для правды: ранами Его вы исцелились (1 Пет 2:24; См. у Григорьева - 215). Вся сила данного исцеления заключается в том, что здесь не только залечена внешняя рана греха, но и убит, вырван внутренний ее корень - умиротворив через Него, Кровию креста Его, и земное и небесное? (Кол 1:20)

6 Все мы блуждали, как овцы, совратились каждый на свою дорогу: и Господь возложил на Него грехи всех нас.

6. Все мы блуждаем, как овцы, совратились каждый на свою дорогу... Начало стиха ("все мы") свидетельствует о расширении объема пророческой речи: здесь пророк говорит уже не от лица обратившихся иудеев, даже и не от народа израильского вообще, но от лица всего человечества, от имени всех потомков падших прародителей. Это - одно из лучших, поэтических изображений всеобщности греховной порчи в человеческом роде и его полной религиозно-моральной беспринципности, расшатанности и упадка. Следует также отметить, что самый факт противопоставления нашей общей греховности ("все мы", следовательно, и, так называемые, ветхозаветные праведники, и сам пророк) безгрешности Мессии, с решительностью восстает против всякой попытки отождествить личность этого Раба с кем-либо из представителей греховного человечества. Взятый здесь для сравнения образ стада, лишенного пастыря, - один из излюбленных, как в Ветхом, так и в Новом Завете (Чис 27:17; 2 Пар 18:16; Мф 9:36; Ин 10:11-16 и др.). Он не столько говорит о злонамеренности заблуждения, сколько о растерянности и беспомощности, заблудившихся, что в особенности приложено к языческому миру, который, по свидетельству Апостола Павла, усиленно искал Бога, но не мог только Его найти (Рим 1 гл.).

И Господь возложил на Него грехи всех нас, или, как в славянском: "и Господь предаде Его грех ради наших". Приведенные слова направлены против самого существа иудейского заблуждения. Иудеи думали, что если кто страдает, то это значит, что Господь его наказал, или "предал" бедствию за его собственные грехи. Пророк здесь и говорит: да, Мессия тоже подвергается Божественной каре, Господь Его "предает" на страдания; но вся глубина различия лежит в том, что эти страдания будут возмездием не за Его личную вину, а за "грехи всех нас". "Господь предал Его за грехи наши, чтобы Он вместо нас понес то, чего мы, по причине слабости сил, не могли понести" - прекрасно разъясняет это блаженный Иероним. Нетрудно видеть, что в основу выражения данного стиха положен образ, взятый из подробности религиозных церемонии в день очищения, - именно символическое действие возложения первосвященником грехов всего Израиля на голову козла Отпущения (Лев 16:21-22). Как основная мысль этого стиха, так и имеющиеся в нем образы, прекрасно раскрыты в новозаветных Писаниях, в особенности, у Апостола Павла, который, напр., говорит об Иисусе Христе, что "... не знавшего греха Он сделал для нас жертвою за грех, чтобы мы в Нем сделались праведными пред Богом". (2 Кор 5:21).

7 Он истязуем был, но страдал добровольно и не открывал уст Своих; как овца, веден был Он на заклание, и как агнец пред стригущим его безгласен, так Он не отверзал уст Своих.

С 7-9 ст. включительно идет специальная речь о страданиях, смерти и погребении кроткого Отрока Господня, смиренного Сына Его, т. е. страждущего Мессии.

7. Он истязуем был, но страдал добровольно... Повторение старой мысли (4-6), но с некоторым новым добавлением - именно, с более ясным указанием на добровольный характер искупительных страданий Мессии. Общий характер страданий Мессии здесь обозначается одним словом - "он был истязуем", по-славянски - "озлоблен бысть". "Быть в озлоблении" - значит, собственно, быть объектом чьей-либо злобы, терпеть стеснение и испытывать страдания. "Как рабы - погонщики терзают бедных животных (Исх 3:7), как жестокосердые люди издеваются над теми, кто попадается в их руки (3:12; 58:3), так жестоко и немилосердно злые мучители истязуют невинного Отрока Господня" (И. Григорьев. 218).

Но страдал добровольно и не открывал уст своих... Здесь пророк Исаия впервые с такой определенностью говорит о добровольном характере искупительных страданий Мессии, в чем и заключалась их спасающая сила. Правда, намеки на это попадались у него и раньше, например, в том месте, где он, описывая кроткий образ Отрока Господня, говорит о нем, что "Он не возопиет и не возвысит голоса и не даст услышать Его на улицах. Трости надломленной не переломит и льна курящегося не угасит" (42:2-3); или еще более прикровенно в другом месте: "Господь Бог открыл Мне ухо, и Я не воспротивился" (50:5). Но не говоря уже о том, что смысл этих текстов довольно прикровенен, они больше говорят или об общем характере учения и жизни Мессии, или об Его полном послушании воле Небесного Отца. В рассматриваемом же нами месте ясно и определенно говорится, что страдания Мессии имели не один пассивный, но активный характер, были не только покорным подчинением чужой воле, но вместе с тем и живым изъявлением Его собственной воли, актом высочайшего личного самопожертвования.

Вторая половина этого стиха - как овца веден был Он на заклание, и как агнец пред стригущим его безгласен, так Он не отверзает уст Своих - является прекрасной иллюстрацией к только что высказанной мысли - о добровольном характере и безмолвном перенесении Мессией всех ужасных и совершено незаслуженных Им страданий. Самый образ взят пророком из обихода повседневной жизни; но и он, по-видимому, не лишен преобразовательного характера, так как и он намекает или на пасхального агнца, или на жертвенного агнца, которого перед закланием обыкновенно связывали, причем он все это переносил терпеливо и кротко. И та и другая жертва имела преобразовательное значение по отношению к великой Голгофской жертве (1 Кор 5:7; Ин 1:29; Откр 5:6, 12). Данный образ почти буквально встречается еще раз у пророка Иеремии (11:19): "А я, как кроткий агнец, ведомый на заклание". Относительно исполнения пророчеств этого стиха, почти все комментаторы согласны видеть в нем удивительно точную картину того поругания и глумления над Невинным Страдальцем, которое Он безропотно и терпеливо переносил во время пристрастного первосвященнического суда над Ним (Мф 26:62-63, 67-68; 27:12-14; Мк 15:3-5; Лк 23:9; Ин 19:9-10). Этот же трогательный момент отмечен и у Апостола Петра в следующих словах: "Будучи злословим, Он не злословил взаимно; страдая, не угрожал, но предавал то Судии Праведному" (1 Пет 2:23). У самого же пророка Исаии ближайшей параллелью к этому стиху является уже известное нам место: "Я предал хребет Мой биющим и ланиты Мои поражающим; лица Моего не закрывал от поруганий и оплевания". (50:6). Наконец, нельзя умолчать и о том, что именно это место из пророка Исаии послужило благодарной темой для огласительной речи апостола Филиппа, обращенной им к вельможе эфиопской царицы - Кондакии и закончившейся крещением последнего (Деян 8:28-35).

8 От уз и суда Он был взят; но род Его кто изъяснит? ибо Он отторгнут от земли живых; за преступления народа Моего претерпел казнь.

8. От уз и суда Он был взят... В толковании на это место блаженный Иероним говорит: "от тесноты и от суда был взят", или LXX перевели - "в уничижении суд Его был взят", [в Славянском переводе с 70-и - Во смирении Его суд Его взятся; Прим. ред. ] означает то, что после напасти и суда Он возшел к Отцу победителем, или что Судия всех не нашел справедливого суда, "но без всякой вины был осужден Мессия по причине возмущения иудеев и по согласию Пилата" (блаженный Иероним - Толк. на 53 гл. пр. Исаии).

Согласно с ним объясняет данное место и святой Кирилл Александрийский: итак, воистину "во смирении суд Его взятся:" ибо после того, как Он показался им покорным в весьма смущенным, они с поспешностью произнесли относительно Его решение и суд. Так именно поступают некоторые из судей, которые мало заботятся о точности и истине, судят же более по личности, но не по фактам" (см. в комм. СПб. проф. 821).

Следовательно, по смыслу святоотеческого экзегезиса выходит, что вышеприведенные слова пророка говорят об отсутствии правильного суда над Мессией, благодаря тем злоупотреблениям, какие позволили себе Его пристрастные судьи, пользуясь Его кротостью и смирением. Справедливость такого толкования комментарий СПб. профессоров подтверждает и филологическим анализом текста.

"Если евр. - осег - понимать сообразно употреблению корня сего слова, глагола асеаг, - в различных местах Священного Писания (ср. 3 Цар 18:44; 4 Цар 4:24; Иов 4:2; 12:15), то оно должно значить: "задержание", а в соединении с mischpath - "суд" - "задержание приговора", "защита". Таким образом, смысл выражения - meocer umimmischpat luccah - таков: "Отрок Господень был лишен защиты и правильного суда". Как показывает история суда над Христом Спасителем, действительно, при совершении его не были исполнены главные условия правильного судопроизводства по действовавшему у иудеев уголовному праву. Требовавшееся этим правом замедление относительно приведения в исполнение смертного приговора и разрешение всякому, могущему что-либо сказать в пользу осужденного, говорить это, во время совершения над Христом Спасителем смертного приговора, не имели применения" (Комм. СПб. проф., с. 821-822).

Такое понимание данного места подтверждается, по-видимому, его новозаветной параллелью: "в уничижении Его суд Его совершен" (Деян 8:53), т. е. неправедный суд над Господом произошел приспособительно к тому стесненному положению, в котором Он находился.

Но род Его кто изъяснит? "Это - едва ли не самое трудное для истолкования место из всей 53 гл. Непонятно здесь, прежде всего, противоположение новой мысли с предыдущей ("но"); загадочным является и самый предмет речи - тот "род", о котором здесь говорится; наконец, совершенно неясна связь этого места с предыдущим и последующим контекстом. Наибольшую трудность представляет определение главного понятия - "рода" Мессии, которого никто не может изъяснить. В объяснении его существует множество различных предположений. Разнообразие их - по верному замечанию ученых комментаторов - обусловливается разностью понимания евр. слова - dor - "род", которое имеет два основных значения: вращение во времени и вращение в пространстве, так что по первому значению из него развиваются конкретные понятия: период жизни, род, поколение (настоящее = современники, прошедшее = предки, будущее - потомки), а по второму: жилище человека, его духа, т. е. тело, - его предков, т. е. гробница" (Комм. СПб. проф. 822).

Дум откровенно сознается, что "из многих возможных переводов трудно выбрать правильный" (schwer wählen). Большинство экзегетов, во главе со святоотеческими (блаженный Иероним, святой Кирилл Александрийский, святой Иоанн Златоуст и др.) придерживается первого толкования, т. е. объясняет слово - dor в смысле вращения во времени, происхождения, поколения, потомства.

Некоторые из святых отцов и некоторые из новейших экзегетов (Штир и Нэильс6ах) толкуют слово dor в смысле "потомства", понимаемого, конечно, в духовном смысле, т. е. "рода или поколения детей Божиих" (См. подробнее об этом у И. Григорьева, который и сам предпочитает это толкование с. 220-221). Иные объясняют слово dor, как определение "жизни" или, точнее, "продолжительность жизни" Мессии, которая вся была сплошным недоразумением в глазах большинства иудеев (Лютер, Витринг, Урвик).

Наконец, большинство новейших экзегетов усматривает здесь указание на современное Иисусу Христу поколение, т. е. на Его "современников", для огромного большинства которых было совершенно непонятно все, что происходило с Ним (Розенмюллер, Гезениус, Реусс, Гизбрехт, Делич, Дильжанн, Властов и др).

Вторая группа экзегетов, придерживающаяся истолкования корня схх в смысле указания на место, гораздо малочисленнее, но и она имеет в своей среде авторитетные имена. Так, к ней принадлежит Кнобель, который довольно фантастично видит в слове dor указание на "могилу" Мессии, которой-де никто не знает. Дум (Duhm) придает более общий смысл слову dor, как указание на "место" вообще. Наконец, авторы комментария СПб. Академии видят здесь более частное указание на пречистое "тело" Спасителя, как место жилища Его духа (См. 823 с.). Уже одно это множество и разнообразие приведенных мнений достаточно говорит о спорности вопроса и неясности его решения.

Недаром, автор одного из самых новейших комментариев на кн. пророка Исаии после подробного разбора всех приведенных толкований, безнадежно замечает, что "ни одно из этих толкований не является удовлетворительным" (Condamin). Отсюда у него, как и у некоторых др. экзегетов, родилась даже догадка, не лишенная остроумия: не имеем ли мы в данном примере какой-либо случайной порчи текста; не следует ли вместо непонятного здесь слова doro поставить совершенно уместный в речи о суде юридический термин deboro, что значит "причина, вина" (2 Пар 19:6)? И тогда весь этот стих толкуется легко и ясно: "вы лишили Его праведного Суда? Но кто из вас знает причину этого, кто может назвать Его вину, достойную такого ужасного приговора" (Condamin Le Lіvrе d'lsaie, 321 с. Paris 1905). Если же, во что бы то ни стало, держаться существующего текста (dor), то сообразнее всего с контекстом речи будет истолкование его, в смысле Божественного "происхождения" Мессии, которое было сокрыто от глаз Его мучителей ("Отче! прости им, ибо не знают, что делают" Лк 23:34).

"Кто будет говорить об Его роде? О славных свойствах Его природы, когда Он взят в темницу и на суд, предан на смерть? Кто может подумать, или уверовать в славу Его рода, видя такое Его унижение? Здесь (как и во всей главе) противопоставляются видимое уничижение и сокровенная слава Мессии Божественной природе Его, или прославление человеческой природы по страдании", - говорит автор одной из лучших диссертаций на кн. пророка Исаии, который в подтверждение своего взгляда делает удачные ссылки на многие новозаветные места (Ин 19:9; Мк 14:61-62), а также на свидетельство Иустина Философа (иер. Фаддей "Единство кн. пр. Исаии", с. 212-213, примеч. Троице-Сергиевой Лавры 1901 г.).

Итак, в заключение всего, мы приходим к выводу, что в словах пророка - род же Его кто изъяснит? - даю скрытое противопоставление унизительного вида и бедного, незнатного земного происхождения Мессии (2-3 ст.) Его действительному, небесному величию, Его предвечному рождению от Отца и Его Божескому достоинству. Очевидно, слова эти вырвались из груди пророка, как "своего рода" лирический вздох верующей души, глубоко пораженной таким резким несоответствием между данным фактом (жизнь и учение Мессии и его людской оценкой (крестная смерть за это).

Ибо Он отторгнут от земли живых; за преступления народа Моего претерпел казнь. Самым лучшим истолкованием этих слов мы считаем понимание их в смысле ответа на предыдущий вопрос; причем сначала дается сжатый и образный ответ, а затем, он поясняется. На заданный выше вопрос - род же Его кто изъяснит? - пророк сам же и отвечает: "никто, ибо это доказано не только словом, но и делом: в течение всей земной жизни Спасителя огромное большинство иудеев относилось к Нему презрительно и высокомерно, и следовательно, вовсе Его не понимало. Такое же полное недомыслие обнаружило оно и в самый решительный момент, при завершении земного служения Иисуса Христа, тем самым, что эта неразумная толпа, во главе со своими слепыми вождями, довела Его до крестной смерти. Именно, эту последнюю мысль преимущественно, и оттеняет стоящее здесь выражение, - Отторгнут от земли живых, - еще яснее переведенное у LXX и в Славянском яко вземлется от земли живот Его, указывающее на смерть, вообще, и на насильственную, в частности.

Дальнейшие слова текста - За преступления народа Моего претерпел казнь - дают повторение и разъяснение предыдущей мысли - о крестной смерти Мессии. Этот параллелизм мыслей, с которым мы так часто встречаемся у пророка Исаии (равно как и у многих др. библейских авторов) - необходимая дань законам еврейской поэзии, стихотворным размером которой написано большинство его вдохновенных речей и, в частности, рассматриваемая нами величайшая поэма (52:13; 53).

По мысли своей, данная фраза очень близко стоит к содержанию пятого стиха, но с тем некоторым различием, что в ней резче подчеркивается вся черная неблагодарность и вся крайняя преступность иудейского народа: тот народ, который был избранником Бога ("народ свой") и за преступления которого, прежде всего, и пострадал Христос, он-то именно и явился активным исполнителем смертной казни над Ним, усиленно добиваясь ее, даже вопреки желанию римского правительства (Понтия Пилата).

9 Ему назначали гроб со злодеями, но Он погребен у богатого, потому что не сделал греха, и не было лжи в устах Его.

9. Ему назначали гроб со злодеями, но Он погребен у богатого... Как самое чтение, так и понимание данного места имеет много различных версий, доводящих чуть не до противоположности. Мы думаем, что, преимущество следует отдать той, которая не противоречие филологии, всего более соответствует контексту речи. Сказав в предыдущих стихах о страданиях (7) и смерти (8) Мессии, пророк последовательно переходит теперь к речи об Его погребении. Здесь он дает сильную, художественную антитезу - нечестивых замыслов иудеев, с одной стороны, и Божественного прославления Мессии, с другой. Не знавшая границ, злоба врагов Мессии готова была преследовать Его и после смерти: это имело выражение в том, что Ему, как казненному религиозно-политическому преступнику, готовилось и позорное погребение.

Маймонид, напр., пишет, что "наказанные смертной казнью не погребались вместе со своими предками; для них отведено было два места: одно для побитых камнями и сожженных, другое - для обезглавленных и повешенных". Иосиф Флавий также свидетельствует: "тот, кто богохульствовал, побивался камнями, висел в течение дня и погребался без всяких почестей". Нечто подобное, только, вероятно, с еще большим унижением, готовили иудейские власти Невинному, умерщвленному ими Мессии. Но промыслу Божию угодно было предотвратить этот позор, и факт погребения Мессии вместо средства нового унижения сделался уже началом Его прославления. Здесь нельзя видеть пророчественного намека на тот общеизвестный исторический факт, как богатый житель Аримафеи приходит к Пилату и спрашивает у него пречистое Тело и погребает его с великими почестями (Мф 27:57; Лк 23:50-52). Следовательно, нет никакой надобности ухищряться перетолковывать прямой и ясный смысл слов "лукавый" (нечестивый, злодей) и "богатый" (знатный, обладающий материальным достатком), как это делают многие рационалистические экзегеты, перетолковывающие и понятия "богатый" тоже в отрицательном смысле. Вся сила данного сравнения, очевидно, заточается в противоположности между позорным погребением злодея и почетными похоронами знатного и уважаемого человека. [Упоминание богатого человека, способствовавшего погребению, - и пророчество, подтвержденное Евангельскими событиями. Прим. ред. ]

Конец 9-го стиха потому что Он не сделал греха и не было лжи в устах Его - дает прекрасное расчленение вышеизложенного факта. В глазах правоверного иудея почетное погребение Христа могло показаться отклонением от закона, по которому все преступники лишались не только почетного, но даже и обычного погребения. С Мессией же будет поступлено наоборот, и это потому, как разъясняет пророк, что Он вовсе не злодей и не преступник, а Единый истинный и безгрешный. [И действительно, с точки зрения правоверного иудея, если Господь промыслительно устроил похороны Мессии при посредстве богатого и уважаемого человека, в достойном месте - совершенно однозначное указание на невиновность Распятого! Прим. ред. ] Данными словами также решительно опровергаются и все подозрения и наветы на Мессию, что раз Он пострадал, то, следовательно, был грешен. Пророк выше уже неоднократно говорил, что если Посланник Божий, действительно, и страдал, то исключительно только за чужие грехи (5); здесь же он еще прямее говорит, что собственных грехов у него вовсе никаких не было, не только делом, но даже и словом. В этом отношении Мессия резко выделяется из общества всех людей, среди которых нет ни одного, чуждого греха (64:6; Пс 34:5-6). Недаром на эту черту Божественного достоинства Спасителя мира с особенной силой указывал, как Он Сам, так и Его ученики (Ин 8:46; 1 Пет 2:22; 2 Кор 5:21 и др.).

10 Но Господу угодно было поразить Его, и Он предал Его мучению; когда же душа Его принесет жертву умилостивления, Он узрит потомство долговечное, и воля Господня благоуспешно будет исполняться рукою Его.

10-11. Представляя собой как бы заключительный вывод из всей данной главы, раскрывают нам внутренний, глубочайший смысл крестных страданий Мессии и их спасительные плоды.

10. Но Господу угодно было поразить Его. Снова ясный ответ на главное недоумение иудеев - о смерти невинного страдальца. Согласно ложно-иудейскому пониманию, невинных страданий не существует, так как Бог их никогда не допустил бы. Разоблачая это заблуждение относительно Мессии, пророк и говорит, что в данном случав мы имеем исключение, что страдания и смерть сего Невинного происходили не вопреки воле Его Небесного Отца, но в полном согласии с нею (Деян 2:23; Флп 2:6-7; Кол 1:19-20). В славянском и у LXX и в Славянском переводе эта мысль выражена несколько иначе и, пожалуй, даже яснее: Господь хощет очистити Его от язвы. Большинство комментаторов этого текста устанавливают его непосредственную связь с концом 6-го стиха, где говорилось, что Господь возложил на Него грехи всех людей. Эта-то тяжесть всеобщего мирского греха и составляла ту болезнь, или "язву", для избавления от которой Мессии и должно было принести искупительную жертву, в виде крестной смерти. Пригвождение ко кресту, язва мирового греха, потеряла свою силу и дала возможность духовно-нравственного оздоровления всем, приобщающимся к этому благодатному источнику исцеления, как это прекрасно и разъяснено было выше: "наказание мира нашего было на Нем, и ранами Его мы исцелились". (5 ст.). В том-то и лежит глубочайшая тайна искупления, что Невинный страдает за виновных, чтобы открыть им источник оправдания.

Когда же душа Его принесет жертву умилостивления. У LXX вместо слов жертву умилостивления стоит peri 'amartiaV, что по-слав. переведено - О гресе. Употребл. в евр. тексте термин - asam - по мнению гебраистов, буквально должен быть переведен словами: жертва повинности, что ближе подходит к жертве умилостивления. Подробно о характере и ритуале этой жертвы говорится специально в кн. Левит (5:1-19; 7:1-9).

"Основная идея жертвоприношения - asam - есть satisfactio, или удовлетворение нарушенных прав (в широком значении понятия). Идея удовлетворения здесь создается требованием божественной справедливости, а идея искупления вытекает из факта наказания, неразлучного с преступлением". (И. Григорьев - 228 примеч.).

Здесь, таким образом, дается весьма важный дополнительный штрих, что искупительная смерть Мессии имела и умилостивительный характер, по отношению к высочайшей Божественной Правде: "Милость и истина сретятся, правда и мир облобызаются"; (Пс 84:11 ст.).

Он узрит потомство долговечное и воля Господня благоуспешно будет исполняться рукою Его. Когда Господь Иисус Христос совершит Свою великую искупительную миссию и даст этим самым довлеющее удовлетворение Правде Божией, то всем этим Он снова откроет нам возможность получения многих и богатых благ от небесного Отца. Для выражения последней мысли пророк пользуется образом, наиболее понятным и симпатичным для ветхозаветного иудея. А для него, как мы знаем, одним из высших благ было многочисленное и продолжительное потомство, почему все патриархальные обетования, преимущественно и сосредоточиваются на этом именно пункте (Быт 13:16; 15:5; 17:5-6; 22:17; 28:14 и др.).

По отношению к Мессии это обетование имеет свое особое значение - указывает не на плотское, а на духовное потомство, т. е. на тех будущих исповедников христианства, о которых евангелист Иоанн Богослов пишет, что Господь "дал власть быть чадами Божиими, 13 которые ни от крови, ни от хотения плоти, ни от хотения мужа, но от Бога родились" (Ин 1:12-13). Не менее выразительно говорит о Нем и Псалмопевец в одном из мессианских псалмов: "потомство будет служить Ему, и будет называться Господним во век" (Пс 21:31). Наконец, о том же "духовном Сионе", "рожденном от Бога" и об его всемирном распространении не раз уже говорил и пророк Исаия (50:23; 54:1, 5, 17; 49:21; 44:28; 42:1, 3, 6; 45:23 и др.). Сам Мессия "увидит" это долгоживущее семя и будет, по отношению к нему, постоянным его руководителем и проводником Божественной воли, А так как выше говорилось уже о смерти и погребении Сына Божия, то ясно, что здесь implicite разумеется Его славное воскресение из мертвых и царственное сидение одесную Бога Отца. А это все - такие черты Мессии, которые не приложимы безусловно ни к кому, кроме Сына Божия. Следует отметать, что слова текста: Он узрит потомство долговечное, с еврейского буквально переводятся несколько иначе, более согласно с нашим комментарием: Он узрит семя, будет долгоденствовать (Иер Фаддей - 214),

11 На подвиг души Своей Он будет смотреть с довольством; чрез познание Его Он, Праведник, Раб Мой, оправдает многих и грехи их на Себе понесет.

11. На подвиг души Своей Он будет смотреть с довольством... У LXX и по-славянски начало данного стиха читается совершенно иначе: И хощет Господь рукою Своею отъяти болезнь от души Его, явити Ему свет... [В Славянском тексте отсутствует упоминание о Рабе - ...явити ему свет и создати разумом, оправдати Праведного благо служаща многим, и грехи их той понесет. Прим. ред. ] В объяснение столь существенного разночтения, некоторые гебраисты находят, что наш русский перевод недостаточно точен и что правильнее с еврейского надо перевести так: "освободившись от труда" (Гезениус), или "по причине труда (подвига) души Своей, Он увидит довольство" (Иер Фаддей). При таком переводе связь русского текста со славянским становится ближе и яснее: в обоих, очевидно, говорится об одном и том же, именно о том, что для Мессии, после тягостного момента временного уничижения, наступит вечное довольство, т. е. полное и высокое нравственное удовлетворение.

Разница в том, что русский текст освещает дело с субъективной стороны (говорит о внутреннем самочувствии Мессии, а славянский - с объективной (указывает внешний источник Его оправдания и прославления). Впрочем, и тот и другой переводы вполне отвечают контексту речи, где только что перед этим тоже говорилось о воздаянии за подвиг Мессии (10 ст.).

Через познание Его Он, Праведник, Раб Мой оправдает многих... Под "познанием" (евр. daet), или "разумом" (греч. epignwsiV), здесь имеется в виду, как ближайшее, непосредственное познание Бога, вообще ("Единородный Сын, сущий в недре Отчем, Он явил" Ин 1:18), так и проникновение в глубь тайны Божественного домостроительства о спасении рода человеческого (Мф 11:27; Ин 10:15 и др.) Мысль о том, что Сын Господень творил волю пославшего Его Отца добровольно, охотно и с полным сознанием ее значения и силы, неоднократно раскрывалась в разных образах у пророка Исаии и раньше, в особенности, в образе послушного и внимательного ученика (50:4-5).

Он оправдает многих... Не сказано всех, а только многих, подобно тому, как и раньше: так, многие народы приведет Он в изумление (52:15). Очевидно, потому, что хотя возможность оправдания и спасения через приобщение к плодам искупительной смерти Господа теперь открыта для всех, ко воспользуются ею далеко не все, а только те, кто имеет горячую веру и свободное внутреннее влечение к Божественной благодати (Рим 5:19), Достойно особенного замечания, что Сам Бог называет здесь Сына Своего Праведником, чем уничтожается последняя возможность сомнения в личной праведности Страждущего Мессии, что, как мы знаем, сильнее всего в Нем смущало иудеев.

"О Нем и Иуда предатель сознается: "согрешил я, предав кровь невинную" (Мф 27:4), и жена Пилата говорит: "не делай ничего Праведнику Тому" (19 ст.), Должно же заметить, что Он оправдывается не затем, чтобы из неправедного стать праведным... оправдывается праведный... чтобы всем объявилось то, чем Он был", - говорит блаженный Иероним, комментируя этот стих.

12 Посему Я дам Ему часть между великими, и с сильными будет делить добычу, за то, что предал душу Свою на смерть, и к злодеям причтен был, тогда как Он понес на Себе грех многих и за преступников сделался ходатаем.

12 стих представляет собой торжественное заключение ко всей 53 гл. Для придания ему большей торжественности и силы говорящим здесь выступает Сам Господь, венчающий богатой наградой своего верного Сына, как победителя Его врагов и точного исполнителя Его Божественной воли.

12. Посему Я дам Ему часть между великими, и с сильными будет делить добычу... Здесь, по законам еврейской метрики, дважды повторяется одна и та же мысль о победной награде Мессии. "Невинно страждущий раб по конечным результатам деятельности сравнивается с могущественными властелинами, или как показывает дальнейшее выражение, со всемирными завоевателями царств. При этом уму читателей пророчеств Исаии, особ. 35-46 гл., должен был предноситься, конечно, Кир персидский" (И. Григорьев - 232).

Нельзя не сопоставить с этим и конца предшествующей 52 гл., где также говорилось о молчаливо-благоговейном изумлении царей пред величием дела Мессии (15 ст.). Самый этот образ сравнительного сопоставления с земными царями и их царствами дает мысль и о торжествующем Мессии, как тоже царе, стоящем во главе особого духовного царства, т. е. церкви Христовой, которая по идее должна бы быть осуществлением "царства Божия на земле". Существует, впрочем, и другой, филологически даже более точный перевод фразы: Я дам Ему многих в удел и сильных будет делить, как добычу. [Здесь он совпадает по смыслу со Славянским переводом: Сего ради той наследит многих, и крепких разделит корысти... Прим. ред. ] В такой передаче мысль о царственном величии и превосходстве Мессии пред земными владыками выступает еще яснее: цари управляют обыкновенными простыми людьми, а Мессия будет владычествовать над самими царями.

За то, что предал душу Свою на смерть... понес на себе грех многих и за преступников сделался ходатаем. Здесь еще раз, при санкции Божественного авторитета, раскрывается сущность искупительной жертвы, послужившей причиной вышеуказанной награды. Он предал, или как перевел епископ Петр - "пролил" душу Свою на смерть, видя в этом намек на крестную казнь.

"Это метафорическое выражение взято с животных, которые, будучи закалаемы для принесения в жертву, вместе с кровью проливали и душу, заключающуюся в крови (Быт 9:4; Лев 17:11). Спаситель также говорит о Себе, что Он пришел дать душу Свою за выкуп многих" (Ин 10:11, 18 - еп. Петр). Последнее выражение и за преступников сделался ходатаем особенно ясно оттеняет смысл умилостивительной жертвы невинного страдальца за греховное человечество. Вместе с тем это едва ли не самое ясное из ветхозаветных мест указание на "Ходатая" Нового Завета.

И к злодеям причтен был... По свидетельству евангелистов Марка и Луки, Сам Господь, вися на кресте, отнес это пророчество к себе (Мк 15:27 Лк 22:37), очевидно, или в общем смысле - для определения Его позорной казни, или даже в более частном, для указания на распятие Его "посреди двух разбойников" (Мф 27:44).

Особые замечания.
Рассмотренная нами великая пророческая речь (42:13; 43), состоя в ближайшей связи с предшествующими мессианскими отделами кн. пророка Исаии (42:1-4; 49:1-6; 50:4-9), является венцом и завершением всех их, где личность сначала страждущего, а затем прославленного Сына Божия выступает со всей определенностью и силой. В 53 гл. - по справедливому отзыву ученых комментаторов - пророческое созерцание пророка Исаии достигает своего зенита. Здесь с такой ясностью изображены страдание и осуждение на смерть, самая смерть, погребение и прославление Христа Спасителя, что если где-то и есть, то именно в пророчестве этой главы, пророк Исаия, по слову блаженного Иеронима, является magis evangelista ("больше евангелистом"), quam propheta ("чем пророком") - СПб. профессора.

Ввиду особой ясности и определенности мессианского характера пророчеств 53 главы, со стороны рационалистической критики не было и нет, конечно, недостатка в попытках отрицательного зкзегезиса. Однако ясный смысл пророчества, родство его с другими и глубокая древность ссылок на него в иудейской и христианской литературе, почти вовсе не позволяли критикам пользоваться их излюбленным приемом - отрицать подлинность происхождения данного пророчества. На это отважились лишь сравнительно очень немногие из малоизвестных протестантских критиков (Schian Kosters etc.), которые встретили дружный отпор даже среди своих же единомышленников (См. специальную монографию Е. Sellin "Studien zur Erstehungsgeschichte der judischen Gemeinde" Der Knecnt Gottes bei Deuterojesaia").

В новейшее время, в защиту подлинности этого пророчества, в дополнение ко всем прежним аргументам, выдвинут еще новый, пользующийся большим весом среди ученых исследователей еврейских текстов. Он основан на детальном анализе текста всей рассматриваемой речи (52:13-53), в результате которого открывается, что вся эта речь представляет из себя одну поэму (пророчественную песнь), которая по законам еврейского стихосложения, естественно, распадается на пять следующих строф: 52:13-15 (1 строфа), 53:1-3 (2 строфа), 4-6 (3 строфа), 7-9 (4 строфа), 10-12 (5 строфа), из которых две симметрических строфы в начале, одна промежуточная в середине, и снова две симметрических, в конце.

"Но раз утверждено деление поэмы на строфы и симметрия строф, подлинность этого отдела и его отношение к Мессии становятся неоспоримым фактом" (A. Condamin Qp. cit. 323 и 331 р.) Невозможность отрицания речей пророка Исаии о "Мессии" обратили все усилия рационалистической критики на поиски какой-либо возможности их перетолкования.

Почин в этом смысле принадлежит средневековым иудейским раввинам, которым больно было признать за этим пророчеством (53 гл.) мессианский смысл и тем самым видеть в нем сильнейшее обличение своего неверия. И вот ученый еврейский раввин - Абен-Езра († 1150 г.) чуть ли не первый выступает с теорией, так называемого, "коллективного" понимания личности Мессии, видя здесь изображение страданий всего народа израильского. Гипотезу Абен-Езры поддержали раввины же Раши и Кимхи, а из новейших ее держатся Гитци, Реусс, Гельбрехт, Будде, Марти, Роу, Эйхгорн, Костер и др.

Некоторой разновидностью данной гипотезы является близкая к ней, другая, разумеющая под "Мессией" не исторический Израиль, вообще, а отвлеченный, идеальный Израиль, каким бы он должен был быть, соответственно его призванию (Блеск, Эвальд и др.). К той же группе "коллективистических" гипотез относятся и еще две, из которых одна в страждущем Посланнике Божием видит указание на страдание ветхозаветных праведников (Павлюс, Маурер, Кнобель, Кольн и др.), а другая - "институт ветхозаветных пророков" (Гезениус, De. Bemme, Умбрейт, Шенкель, Гофманн и др.). Но несостоятельность и произвольность всех этих "коллективистических" перетолкований ясна из анализа текста и в своем месте мы о ней сказали уже достаточно. Безнадежность такого взгляда довольно ясно, по-видимому, сознается и самой отрицательной критикой, которая все больше и больше начинает покидать почву "коллективистического" понимания и переходить на почву "индивидуалистического" истолкования личности Мессии. Но здесь мы встречаем, пожалуй, еще большее разногласие мнений: одни относят это пророчество к Иеремии (раввин Саадия, Гроций, Сейдель), другие - к царю Иосии (равв. Абарбанел, Августи), третьи - к благоч. царю Езекии (Бардни, Конинберг), четвертые - к самому пророку Исаии (Штейдлин), пятые - к какому-либо выдающемуся мученику из эпохи царя Манассии (Эвальд), иные к Давиду, Заровавелю, мученику Елеазару и т. п. и т. п. Уже одна эта многочисленность и разноречивость приведенных мнений лучше всякой критики обнаруживает их беспочвенность и произвольность.

"В главах 52:13-53:12 "Посланник Божий" настолько ясно изображается, как Личность действительная, что видеть здесь простое олицетворение идеального праведника значило бы придавать месту какой-то отвлеченный и отдаленный смысл вместо прямого и непосредственно представляющегося, - причем без достаточных оснований в контексте и со многими неразрешимыми затруднениями" (Иер Фаддей, Цит. сочин. 284-285).

В противоположность несостоятельности и неустойчивости рационалистических гипотез, православно-христианское понимание данной речи, помимо ее анализа и контекста, имеет за себя и ряд веских внешних свидетельств. Сюда, прежде всего, относятся многочисленные и сильные цитаты из Талмуда и Мидрашей, не оставляющие никакого сомнения в их взгляде на мессианский характер 53 гл. (См. выдержки из них у И. Григорьева "Цит. сочин". 197-198). Затем, сюда же непосредственно примыкают и многочисленные святоотеческие толкования, начиная с Иустина мученика и Иринея Лионского и кончая Иоанном Златоустом, Иеронимом и Августином (См. там же 197-202). Наконец, не лишено серьезного значения, что такой взгляд разделяют не только все ортодоксальные экзегеты, среди которых немало людей с крупными именами (Хенслер, Михаелис, Геферних, Штир, Толкж, Генгстенберг, Рейнке, Делич, Кнабенбауэр), но и очень многие кз свободомыслящих, протестантских теологов (Дилльмалн, Дум, Дэвидсон, Драйвер Г. А. Смит, Киркпатрик, Скиннер и др.). Даже те ученые, которые отстаивают "коллективистическое" понимание Мессии, и они согласны иногда признавать за буквальным, историческим смыслом, еще и прообразовательно мессианский.

"Дело и миссия Христа, как Учителя, Пророка, Примера и Жертвы, объединяет собой все то, чем Израиль был только отчасти и несовершенно" (Драйвер).

"Все, что изображено здесь под видом благочестивой части Израиля, или святого мученика, реализацию всего этого Церковь Христианская имела право находить в личности Иисуса Христа" (Г. А. Смит).

Даже Ренан и тот находил здесь "намеки, как бы взятые в предвосхищение Иисуса". А автор одной из новейших популярно-отрицательных переводных книжек прямо называет автора данной речи "Великим Анонимом" и ставит его наравне с новозаветными евангелистами (Сендерленд "Священные книги Ветхого и Нового Завета" 1907 г.) После всего этого неудивительно, что ортодоксальный экзегезис признает это пророчество величайшим и, готов его считать как бы написанным у подножия Голгофы. (Ф. Делич).