Если Христос благоволил сделаться истинным человеком и разделить с нами саму смерть, то естественным следствием этого должно было явиться Его схождение человеческой душой в ад, или приобщение к царству мертвых в промежуток времени от смерти до воскресения. Схождение Иисуса Христа во ад, впрочем, является требованием не одной только человеческий природы во Христе, но и самого Его искупительного дела, — его полноты и универсальности. Без явления Христа в царстве мертвых было-бы не закончено искупление человечества: оно ограничивалось-бы малейшею частью его, только живыми, а неизмеримо более обширное царство отошедших в иной, загробный мир, было-бы забыто и предоставлено во власть вечной тьмы и безотрадного существования без надежды на улучшение. Схождением во ад и проповедью Евангелия душам всех умерших людей, не только ветхозаветных праведников, с верою ожидавших Мессию, но и грешников. Господь приобщает весь загробный до-христианский мир к искуплению, — всех, восприимчивых к Евангелию, и прежде всего ветхозаветных праведников, которых Он, по образному выражению, извел из ада в рай. Учение о сошествии Иисуса Христа в ад, или о пребывании Его в свойственном всем людям промежуточном состоянии после смерти и о продолжении в загробном мире дела искупления есть твердый догмат Церкви, основанный не только на предании, но и на ясном свидетельстве Священного Писания, в 1 Петр. 3, 18 — 20 и 4, 6; Ефес. 4, 8—10. Только не сразу установилось в Церкви учение это во всём объеме, во всех подробностях. Так блаженный Августин, например, ограничивает деятельность Иисуса Христа в аду устрашением злых духов Его явлением и освобождением благочестивых ветхозаветных пленников ада, и отрицает благовестие в аду неверовавшему в истинного Бога языческому миру и всем грешникам, на основании не вполне верного предположения о полной невозможности исправления грешника в загробном бытии его. Так учит, на западе и Григорий Великий. Но их учение не нашло себе последователей на востоке среди отцов и учителей восточной Церкви (Иустин, святой Ириней, Григорий Антиохийский, Иоанн Дамаскин, Климент Александрийский и др.): по мнению последних добровольное нисхождение Христа во ад было продолжением пророческого (учительского) служения Иисуса Христа на земле. Здесь мы не встречаем также высказанной в западном богословии мысли, что сошествие Христово во ад было продолжением первосвященнического служения Иисуса Христа. (Так по учению I. Эпина [1542] душа Иисуса сошла в ад претерпеть за нас адские мучения)...
Из сказанного ясно великое значение сошествия во ад в деле искупления: оно необходимо было для его законченности и всеобщности. Церковь в своем богослужении и учении отцов главное значение события полагает в разрушении ада и силы дьявола, сошествием Христовым во ад, и к последнему именно приурочивает сказанное в Евр. 2, 14—15 о полной победе Христа над адом (ср. 1 Кор. 15, 55). Действительно, здесь лежит центр тяжести события, главное общее его значение для верующих христиан, и его необходимо уяснить, что требует в свою очередь уяснения библейского понятия об аде.
Что такое ад, в который нисходил душою своею, яко Бог, наш Спаситель? Какая победа Христова торжествуется и прославляется Церковью в этом событии и над каким именно врагом человечества? Несомненно, воскресением из мертвых Иисус Христос победил злейшего врага нашего — смерть, это распадение цельного существа на части, разрушение телесного его состава. В этом смысле смерть побеждена воскресением. Но одного этого мало для полной победы над всеми ужасами смерти: самое страшное и отвратительное в смерти заключается не столько в самой смерти, как отлучении души от тела и разрушении последнего, сколько в том, что следует за смертью, соединено с нею неизбежно. Это — перемена земной формы бытия на загробную, новую, неизвестную и для естественного чувства человеческого во всяком случае — худшую. Смерть влечет за собою страх и ужас неизвестности, уничтожения личности и воздаяния за грехи. Ад — это и есть загробное состояние души после смерти, так пугающее естественное воображение и чувство человека без упований христианских. В философии и религиях люди пытались проникнуть в страшную тайну загробной жизни, и различные представления об аде были результатом этих попыток. Так произошли Аид греков, Шеол евреев, Аменти египтян, Оркус римлян. Но для нас важнее в данном случае уяснить еврейское представление об аде, или, шеоле, нашедшее себе место в самой Библии.
Шеол. Что же такое шеол еврейский? Первоначальный еврейский шеол напоминает греческий аид, населенный тенеобразными и призрачными существами, лишенными мысли, чувства и сознания. Шеол — это подземное царство всех мертвых, злых и добрых — без различения в загробной участи, общей всем смертным. Само название обитателей шеола рефаимами (с евр. яз. спящие, слабые) указывает на призрачность существования душ в шеоле, которое не заслуживает названия бессмертия: здесь все погружены в беспомощное состояние сна без сознания жизни и деятельности. Однако такое представление евреев о шеоле мало-по-малу видоизменяется по мере общего прогресса религиозно-нравствевных идей, в частности идеи Божественной справедливости, и с развитием мессианских чаяний в еврейском народе. Идея о загробном воздаянии и надежда на избавление Мессии и улучшение участи праведных в загробной жизни, начинают высказываться еще в допленный период истории, в псалмах, книге Иова и др. и с особенною ясностью в пророческих и неканонических книгах послепленной эпохи. Преобразуется под влиянием их и сам шеол из места безразличного и общего собрания всех умерших в место посмертного воздаяния добрыми злым. В шеоле различается два отделения: одно для добрых — низший рай, или небо фарисейского богословия, и другое для злых — ад в тесном смысле слова, как место мучения (= Hölle немецк., а не Hades). Последнее отделение ада ко временам Христа называется геенною по имени ужасной для евреев по воспоминаниям долины Гинномской близ Иерусалима, где некогда совершалось служение Молоху и Ваалу и куда со времен царя Иосии свозили нечистоты, для уничтожения которых постоянно поддерживался огонь в долине. Неудивительно, если в народном воображении ад слился в одно с долиною смрада, вечного неугасимого огня, и населен был злыми духами, превратившись в подземное гнездо и царство сатаны и слуг его. Наряду с этим народным представлением о шеоле, впоследствии нашедшем место в средневековом каббалистическом богословии, в Иудейском богословии во времена Христа господствовало еще другое воззрение, которым (в согласии с книгой Премудрости Соломона 2, 1, 21; 3, 1—7; Еккл. 12, 7; Пс. 15, 8 —11 и др.) отрицалось отделение в аду для праведных, или «нижний рай», и предполагалось непосредственное по смерти восхождение добрых душ на небо к Богу. Какому представлению об аде соответствовала евангельская притча о богаче и Лазаре (Лук. 16, 19- 31), нельзя поэтому решать с такою категоричностью, как это делают некоторые, напр. Вебер и др. Впрочем, таким воззрением в талмуде не исключалось противоречащее ему допущение в аду среднего переходного состояния (для несовершенных Иудеев) без мук ада и без блаженств рая. Души большинства умерших некоторое время остаются по талмуду в очистительном пламени адского огня, через что ад превращается в чистилище; лишь немногим открыт рай тотчас, по смерти.
Представление о рае и аде. Средневековое схоластическое богословие пришло к представлениям о рае и аде, которые нашли себе такое художественное выражение в Божественной комедии у Дантэ. Здесь нам дают подробную топографию рая и ада со всеми его отделениями. In femus, или место мучений для грешников, низшее отделение ада; над ним limbus puerorum, помещение для некрещеных детей, и далее — limbus patrum для патриархов и святых ветхого завета; над всем — земля, а над землею coelum — рай... Таковы догадки простой верующей мысли о загробной тайне. Едва-ли наука в праве с полным пренебрежением относиться к этим гаданиям и уверенно отрицать возможность какой-нибудь доли правды в них. Конечно, геология отняла у этой веры ад, как астрономия — небо, но категорическое утверждение об абсолютной бестелесности души и невозможности чувственно-пространственного представления её загробного существования при настоящем состоянии науки преждевременно и незаконно. Никакого превосходства пред наивно-верующею мыслью не дает науке её собственный, неизбежный по существу дела, младенческий лепет в вопросах о природе материи вообще и организованной материи или тела в частности, о природе души, о сущности пространства. Между тем наивно-верующая мысль находить подтверждение себе в древней философии, в лице Филона, Платона и Аристотеля, допускавшей некоторую телесность в душе, даже более того — в самом последнем слове современной эволюционной науки с её глубокой идеей о непрерывности и постепенности психического развития на земле. Не видим-ли теперь, как современная наука возвращается здесь к седой мудрости Греции и Востока в лице, напр., Армана Сабатье с его замечательной научной теорией бессмертия, или Дюрана де-Гро и профессора А. Данилевского с теорией биогенного эфира (Арман Сабатье, проф. «Бессмертие с точки зрения эволюционного натурализма». Перевод с франц. Ор. статья по поводу сочинения Сабатье: «Можно-ли отрицать бессмертие личное с точки зрения науки?" в Богословском Вестнике, 1897, апрель, стр. 154—165. См. Вопросы философии и психологии. 1898, май—июнь, стр. 258, Вестник Европы 1896, май, статья профессора А. Я. Данилевского «Живое вещество», ср. в журн. проф. И. А. Сикорского: Вопросы нервно-психической медицины т. III, статья Д-ра мед. Пясковского «Биогенный эфир проф. А. Я. Данилевского в отношении физиологии и патологии организма»). Но мы должны, однако, держаться в пределах того, что доступно пониманию по опыту и что согласно с ясным учением христианства.
Царство Божие внутри вас есть. На ряду с чувственно-материальным воззрением на ад и рай, как особые помещения или места в пространстве для злых и добрых, издавна существовало и существует этическое направление в решении вопроса о природе ада и рая. И это направление более и несомненно отвечает и нашему внутреннему опыту, и учению христианскому. Царство Божие или Царство Небесное, наивной верой помещаемое только вне человека в пространстве, по учению Евангелия прежде всего внутри нас (Рим. 14-, 17; Кол. 1, 13; Лук. 17, 21); любовь, радость, мир — вот в чем состоит рай человека, и этот рай со всем блаженством его не внешним механическим способом сообщается человеку перемещением его из одного пространства в другое, но собственными силами его нудится, вырабатывается, или создается собственными усилиями и подвигами его в добре, и только таким путем приобретается людьми. Оно — духовное благо, общее духовно-нравственное состояние, с которым человек идет в загробную жизнь: воспринятое его душою зерно Царства Божия здесь, в условиях земной действительности, всходит пышным плодовитым деревом в высшей и лучшей действительности под яркими лучами Солнца правды, вблизи Христа и Бога, Жизни и Света всего живого. Начало раю мы сами полагаем себе уже здесь, на земле. Это известно сынам царствия Божия. Сыны противления и царства тьмы не скрывают и не могут скрыть и здесь уже переживаемых мук ада, создаваемого в их душе забвением Бога и отчуждением от Него, злобою, мраком, — грехом. Переход сынов противления и греха от земной жизни к загробной, в отрешении от тела, где все возможности земного существования превращаются в действительность, сопровождается, в противоположность сынам света, реальным осуществлением ада, начатого еще на земле. Не жившая истиною на земле по смерти душа всецело, ничем не рассеиваемая, погружается в тот внутренний ужасный хаос и мрак, от мук которых ранее спасала ее жизнь в теле и на земле в условиях материальных, а теперь уже ничто не может спасти. Без тела, органа активной деятельности, душа за гробом осуждена на вечное бессильное созерцание безостановочно идущего в ней потока греховных чувств и мыслей, начавшегося на земле: замкнутая в себе самой без возможности забыть о себе, разоряться, душа осуждена вечно томиться бесплодным и бессильным созерцанием всходов греховных семян, посеянных ею на земле, его неотвратимой власти над нею без возможности, при естественном течении вещей, каких-либо перемен и улучшений. Ужас положения грешной души в загробном мире усиливается еще более тем, совершенно естественным психологическим обстоятельством, что дух в отрешении от тела более, чем на земле, открыт влиянию и силе не только греха, но и родственного ему мира духов. А таковым для грешной души остается несомненно мир духов злобы, царство диавола. Если и здесь, по свидетельству людей духовного опыта, темные влияния из этого царства мрака и злобы, как дыхание ада, дают уже достаточно чувствовать ужас и муки близости его, то что сказать о последствиях для души столь страшного соседства с ней «духов злобы поднебесных», противостать которым эта душа уже не может во «всеоружии Божием» (Еф. 6, 11—18),. во всеоружии праведности, благодати Божией, веры и слова Божия, этого меча духовного! Таким образом психологически — неизбежное усиление власти греха и диавола над грешною душою в отрешении от тела и составляет весь ужас её загробнаго существования или, собственно, то, что называется адом. Ад это в сущности одна из самых страшных роковых сил, — это сила греха, пленяющего себе, человека за гробом; это — неизбежное сгущение того мрака духовного, в котором пребывают на земле люди «ходящие во тьме» и не пользующиеся тем светом, который дан им Богом на малое время их жизни на земле (Иоан. 12, 35).
И эта искони столь страшная для грешного человечества сила ада отныне разрушена и потрясена в своих основаниях Господом Иисусом Христом, Его сошествием во ад, кратковременным приобщением Его к безграничному миру мертвых пленников ада, оживших, для истины и добра от соприкосновения с самой Истиной и Светом Христовыми. Поучительная сторона этого события заключается, кратко говоря, в изведении душ умерших от мрака адского к свету царства небесного проповедью Евангелия в аду душам умерших. Нет такой силы на небе и на земле, и в этой, и в будущей жизни, которая могла-бы устоять перед беспредельной и универсальной силой света и любви к нам нашего Искупителя Иисуса Христа! По-видимому, непроницаемый ни для какой посторонней силы, ад теперь оказывается вполне проницаемым и открытым для любви, могущества, света и благодати Христа, все Собою наполняющего. И на ад, как и на все, простирается благодатная сила света и любви Христа, так-что действительно мы отныне с апостолом Павлом питаем уверенность, что «ни жизнь, ни смерть, ни настоящее, ни будущее, ни высота, ни глубина», — ничто «не может отлучить нас от любви Божией во Христе Иисусе, Господе нашем» (Рим. 8, 38—39). Кто со Христом, для того нет ада, смерть для того не потеря, а приобретение и переход в жизнь вечную, в царство Христово (Лук. 23, 43; Флп. 1, 21—23). Ад создан силою мрака и злобы, силою греха и разрушен ныне силою света и добра не только в своем зарождении, или начале здесь, на земле, но и за гробом — для тех, которые приобщились свету царства Божия на земле. Проповедь Евангелия в аду была, конечно, спасительной и действенной только для не погибших для истины и сохранявших в себе неоплодотворенные истиной ростки высшей жизни; но ад закрыт от благодатных влияний и воздействия света и любви Божественной для душ, отходящих туда из мира во тьме и злобе, даже без ростков света и жизни христианских, без всякой восприимчивости к свету и без способности возвращения к лучшей жизни. Поэтому-то грозным предостережением остается для нас навсегда повеление Христово ходить во свете и веровать в свет, пока есть свет, чтобы не объяла нас тьма, и как можно более запасаться на земле светом для перехода в загробную форму существования, так открытого власти тьмы (Иоан. 12, 35—36). Много света нужно для беспрепятственного перехода от смерти к жизни вечной со Христом без задержки в аду, хотя бы временной; поэтому-то церковью для людей среднего духовного уровня допускается среднее состояние без определенного и окончательного решения участи до последнего всеобщего суда и открытия Царства Божия. Сошествие Христово во ад и было именно приобщением к душам в этом среднем нерешенном состоянии их за гробом (отсюда неосновательность вышеизложенного учения Эпина), и они-то именно и могут почерпать силы и утешение, необходимые на смертный час, в должном разумении и памятовании силы Христова сошествия во ад, прославляемой и воспеваемой так часто в богослужении.
Литература.
Из курсов догматического богословия см. митрополита Макария, Православно-Догматическое богословие. Спб. 1895, т. 2. стр. 188—173; профессора П. Светлова. Курс апологетического богословия. Киев 1900, стр, 348—356; Н. Орлина, Сошествие Господа нашего Иисуса Христа во ад и Его проповедь мертвым (В журнале Православное Обозрение 1889, кн. 4). Из иностранной лучшие: (Guder, Lehre von der Erscheinung Jesu Christi unter den Todten. Bern. 1853 (ст. указанием соответственной литературы); Rink, Zustand nach dem Tode. Auf. 3-te 1878, p 332 f.f.
* Священник Павел Яковлевич Светлов.
Магистр богословия, профессор
Киевского университета.
Источник текста: Православная богословская энциклопедия. Том 1, столб. 321. Издание Петроград. Приложение к духовному журналу "Странник" за 1900 г.
Текст взят: Православная онлайн-библиотека «Святоотеческое наследие»